– Не бойся, я тебя доведу. – Ее голос лился какой-то вязкой, обволакивающей волной. – Не бойся, ты дойдешь. Все будет хорошо. Все хорошо кончится.
Артем всхлипнул, поднял голову. Встретился со мной взглядом, кажется, впервые заметил, но даже не удивился. Непонятно сказал:
– Седьмой раз!
– Вы и впрямь без аТана? – неловко спросил я.
Девочка покосилась на меня через плечо. Резко сказала:
– Иди! Что мы тебе? Если бы ты захотел помочь, мы были бы уже далеко отсюда! Мы тебе чужие, ты нам чужой!
– Я бы хотел вам помочь, – честно ответил я. – Только это ведь невозможно.
– Так и уходи! – отрезала девочка. – Что вам еще от нас нужно?
– Это не они, это судьба, – тихо сказал мальчик.
Я поставил полупустой стакан на стойку и вышел. Отец Виталий поджидал меня у дверей, дядька уже куда-то ушел.
Все правильно. Они действительно мне чужие, и я им чужой, и вся наша планета для этих странных детей ничего не стоит.
А для меня она – не чужая.
– Пойдем, Леша. – Священник похлопал меня по плечу. – Сигаретку будешь?
– Давайте, отец Виталий. А не вредно, перед боем?
– Она облегченная, быстро пройдет.
Я вдохнул сладкий дымок марихуаны. Благодарно кивнул священнику. И мы молча неглубоко затягиваясь, пошли к площади.
Через сорок минут, конечно же, все не собрались. Кое-кто из женщин хотел проводить детей хотя бы до кромки джунглей. Двум старикам потребовалась помощь – сами идти они не могли. Огарин, как мне показалось, с радостью, выписал четырем подросткам покрепче документы, подтверждающие, что они освобождены от ополчения и прикомандированы к беженцам. Пацаны своего счастья не поняли. Они бы с большим удовольствием получили оружие и пошли в бой, чем тащили носилки через лес. Но отец Виталий гаркнул что-то укоризненное о нравственных императивах, и пристыженные ребята побежали в больницу за носилками.
Лишь через час нестройная толпа двинулась от окраины поселка к полю космодрома. Штаб был недалеко, арсенал, чье расположение являлось государственной тайной, тоже. Нас уже ждали – солдаты выгружали из четырех тяжелых грузовиков коробки с оружием.
– Внимание! – Огарин взял свой переговорник, и голос его, усиленный динамиками штабного купола, далеко разнесся по полю. – Разделиться на четыре группы! Старшие групп – Григорий Кононов, Виталий Паклин.
Я не сразу сообразил, что речь идет об отце Виталии.
– Игорь Цой.
Ага, отец Ромки тоже когда-то служил в имперских силах, только совсем недолго. Попал под облучение и был списан на всякий случай.
– Павел Отвязный.
Наш городничий, больше всего на свете любящий пиво и возню с граблями и лопатой в садике, явно не ждал такой ответственности. Но Огарин не дал никому опомниться.
– Определите свои группы, быстро! Каждому из вас будет придан мой боец для связи и координации.
Четыре солдата двинулись сквозь толпу. Наверное, им заранее сообщили, к кому они прикреплены.
– Группам выстроиться к грузовикам для получения амуниции. Никаких вопросов и пререканий, снаряжение будет распределяться квалифицированными специалистами, исходя из личных качеств ополченца.
Я глянул на специалистов – четырех молодых солдат, стоявших у грузовиков. Они прибыли к нам недавно, еще и не всех знали в лицо наверняка.
– Организовывайтесь, быстро!
Это был другой Денис. Совсем другой. Не тот, который вечно насмехался надо мной, не тот, что любил по вечерам, глядя на полыхающее небо, рассказывать удивительные истории, где переплелись правда и фантазии.
– Если через час кто-то останется без оружия – пеняйте на себя. Погоню на псилонцев с голыми руками!
А ведь погонит.
Шутки кончились.
Я и не знал, что он мог быть таким. Я про него многое не знал, оказывается. И про то, как он попал в армию и где родился. Меня вполне устраивали забавные истории из повседневной жизни имперских сил, героических сражений и похождений на увольнениях.
Такого Огарина я видел первый раз. Такой и впрямь умел убивать. Причем – даже своих, если не оправдают ожиданий.
Я попал в группу к дяде Грише. В общем-то мне было все равно, в какую, это он сам постарался. Длинная цепочка потянулась к грузовику – солдат выхватывал из одного ящика туго скатанный пакет, из другого – оружие, вручал ополченцу, сверху кидал еще какой-то брикет – лишь подойдя ближе, я понял, что это пищевой рацион. Вот и все. Растерянные люди отходили в сторону, а над нами гремел голос Огарина:
– Внимание! Броня никому не выдается, у вас нет навыков пользования защитными системами. Вместо этого вы получаете маскировочную накидку «Хамелеон». Это не хуже, поверьте! Она разработана в последние месяцы войны, и экипаж «Лоредана» теоретически не имеет детекторов, способных ее обнаружить. Внимание! Вам необходимо строго следовать инструкции на упаковке накидки. После активирования «Хамелеона» индивидуальная подгонка по фигуре производится в течение семи минут, постарайтесь первые три минуты стоять неподвижно, затем двигаться как можно более активно.
Впереди меня стояла Ольга Нонова. За последний час я утратил все страхи в ее отношении, до свадьбы ли мне теперь. Свой первый страх, или растерянность, она переборола. Теперь даже приятно было смотреть на крепкую, уверенную фигуру и вспоминать, как мы, малышня, восторженно слушали ее рассказы в первом классе. Кто еще мог ответить на любой вопрос? От кого бы мы узнали, что мощность реаджекс-привода прямо пропорциональна размерам дюз, что жимолость не бывает колючей, что великий художник Гоген отсек другому великому художнику, Ван Гогу, ухо на дуэли. Нонова знала все и всегда, и даже сейчас ко мне вернулась детская уверенность – все будет хорошо.
Наконец мы приблизились к грузовику. Молодой солдат смахнул со лба пот, глянул на Ольгу и протянул ей здоровенную многоствольную штуку. Сказал:
– Это «Шанс», вам как раз пойдет. Работать с ним легко.
– Молодой человек, – строго сказала Ольга. – Что такое «Шанс», я знала, когда вас еще не было на свете. Шестиствольная автоматическая ненацеливаемая система лазерного огня конструкции великого Мартызенски. Иначе – «лесопилка».
Она легко вскинула «Шанс», перехватила поудобнее. Сказала:
– Пиф-паф.
Люди вокруг заулыбались. Приятно было, что у нас даже учительница умеет управлять «лесопилкой». Солдат, я помнил, что его зовут Володя, молча вручил Ноновой пакет с накидкой и почему-то сразу два рациона. Буркнул:
– Хорошо. Только вы сейчас его держите стволами к себе. В бою поверните наоборот, хорошо? Следующий!
– Привет, Бокса, – сказал я. Было у него такое прозвище, то ли из-за успехов в древнем и полузапрещенном виде спорта, то ли еще по какой причине. Володька мрачно глянул на меня, протянул накидку и небольшой пистолет.