Так что я срочно вынужден был отработать задний ход: объяснить, что толку от всех этих бесценных знаний — шиш да маленько. Как мы можем видеть на примере самого Калиостро, сидящего нынче в тюрьме. И что становиться ни всемирно известным колдуном, ни балаганным фокусником у меня нет ни малейшего желания. Хорошо еще, в связи с революцией можно стало не опасаться инквизиции. А то ведь и «учителю» моему в совсем еще недавние времена пришлось делать ноги из Парижа именно по этой причине. И поэтому лишней славы мне не требуется…
В общем — вторая встреча с соотечественниками прошла не в пример лучше, чем первая. Можно даже сказать, хорошо посидели… Правда, выпивки было не так уж много. Но оно, пожалуй, и к лучшему… Заодно, кстати, выяснилось, в чем заключалась причина так озадачившего меня возмущения. Оказывается, именно сегодня у Евгения были именины. И народ их праздновал, когда Мюрат вломился в докторово жилище! Анекдот. Пришлось мне, как виновнику срыва торжества, пообещать накрыть поляну. Попозже, правда, — из-за отсутствия финансов. Или сводить всю компанию в Театр Революции — бесплатно, если будет такое желание. Народ, пораженный в самую пятку такой моей щедростью, обещал подумать…
Но и ребята, если честно признаться, меня удивили…
Уже когда расходились под утро, вылизав опустевшую бутылку, обнявшись и клянясь во взаимной любви и вечной преданности Революции (ну, вот такие вот времена тогда были), Евгений спросил:
— А что вы намереваетесь делать с теми бандитами, что изуродовали мальчика?
А я, будучи к тому моменту не совсем уже в своем уме, ответил:
— Дык что… Нанесем им неофициальный и очень недружественный визит… Не совместимый с их дальнейшей жизнью. Что же еще?
И представляете, что мне после такого заявления сообщил этот представитель самой гуманной профессии?
— Вы не будете возражать, если мы составим вам компанию?
Нет, все-таки в каждом времени — свои нравы!..
«Принимая на себя функцию правосудия — поневоле где-нибудь да обязательно нарушишь закон!»
Аксиома Флоризеля
1
Опять сидим с Ампером — считаем.
А что еще делать, пока задница не зажила? Так хоть время с пользой потратить, покуда выздоровею.
Кстати, этот вундеркиндер тоже собрался идти с нами на дело. Ну, пришлось ему рассказать потому что. Деваться было некуда: он на следующий день сам ко мне заявился. Настолько я заинтересовал его, оказывается, своими научными, блин, идеями, да… И застал тут, естественно, преинтересную компанию… Меня, дитенков, обалдевшего от всего Мюрата и еще более обалдевшего от всего Жюно, который тоже как раз завернул на огонек по причине того, что ему папаша денег отстегнул. Вот он и решил угостить боевого товарища — меня то есть — обедом. А тут — такое!..
Причем Жюно на меня обиделся. Из-за того, что я ему ничего раньше не сказал про свою связь с Калиостро, блин… Как я ни клялся, что, мол, я и сам не верил, что оно всерьез, — убедить до конца явно не сумел. А тут еще и Мюрат рядом, про которого Жюно, само собой, тоже ничего допрежь не слышал — хорошая приправа для дружеского объяснения! Они вообще, похоже, близки были к тому, чтоб подраться, — за право быть особой, приближенной к императору, ага… И только наличие моей священной персоны их от этого удержало. А в дополнение — еще и Ампер является. Поинтересоваться, когда мы продолжим проект управляемого аэростата разрабатывать… И все объяснения приходится начинать сначала! Причем этим двоим — Мюрату с Жюно — еще и про аэростат. Дурдом!
И кой только черт меня дернул с этим аэростатом прогрессорствовать? Ограничился бы тем, что Шарлю начеркал — так нет! Слишком просто показалось!.. Вот теперь и расхлебывай!..
Впрочем, идея и в самом деле была слишком заманчивой…
А самое главное — осуществимой! Во всяком случае, Соломон Эндрюс — автор этой штуки, реализовал ее на практике аж в шестидесятые годы девятнадцатого века. А через сто лет — в шестидесятые двадцатого — ее воспроизвели и убедились, что все работает. И ведь просто-то все как! Чтобы двигать аэростат, нам нужна какая-то сила, которая приводила бы его в движение. На привычных нам дирижаблях для этого используются двигатели. И считается, что без них — никак. Но ведь аэростат сам по себе располагает вполне себе реально движущей силой! Только движет она его по вертикали. Вверх — подъемная сила газа, вниз — всем известная сила тяжести. И силы эти совсем неслабые: один кубометр водорода создает тягу в один килограмм. А если в оболочке таких кубометров тысячи… Причем тяга эта регулируемая: сколько нам надо, столько можем и задать. Во всяком случае, Эндрюс на своем «Аэроне» спокойно ходил против ветра. Без всякого двигателя!
Все еще непонятно — как? Да проще пареной репы. Суть вот в чем. Если у нас имеется круглый воздушный шар, упрощенно говоря, так он и будет двигаться только вверх-вниз. Но вот если у нас аэростат с вытянутым корпусом и развитым оперением… А еще лучше — с корпусом, как у камбалы, сплюснутого сечения… То в результате по законам аэродинамики при асимметричном расположении центра тяжести — попросту говоря гондолу мы подвесим не по центру а со смещением — эта штука при движении будет отклоняться от вертикали! При наличии у нас на хвосте стабилизаторов с рулями — в нужном нам направлении! Причем тягу мы можем получить очень даже нехилую: в зависимости от того, какого веса балласт сбросим. Сбросим килограмм — получим килограмм и поплывем о-очень медле-енно-о-о… Сбросим тонну — получим и тягу в тонну, и понесемся со свистом. И то же самое при спуске: сколько водорода из оболочки выпустим — с такой силой тяги и будем снижаться. Таким образом, имея на борту необходимый запас балласта и газа, мы можем летать очень даже на приличные расстояния. А если кто-то подумает, что расход получится очень уж большой… Так те же пресловутые немецкие цеппелины чуть не половину где-то объема несущего газа тратили за время налета на Англию — десятки тысяч кубометров. Потому что он требовался, чтобы нести необходимый запас горючего — десятки тонн, и по мере выработки бензина становящийся лишним водород необходимо было травить из оболочки. И никакого проку от этого не было. А по способу Эндрюса мы просто используем это дело для полета.
Ясен пень — никакой особой быстроходности тут добиться не получится. Впрочем для дирижабля оно не критично — у них предел где-то в районе сотни кэмэ в час. А так — самое расхожее — несколько десятков. Выжмем мы здесь хотя бы столько же, не знаю. Но на десяток-другой надеяться можно вполне.
Вот этой идеей я и заразил сдуру Ампера. А он проникся. А теперь мне пришлось еще все то же самое объяснять и для Жюно с Мюратом. Но тут, по счастью, эффект вышел не столь захватывающий. Все ж ребята простые солдаты — не из ученой братии. Потому новых энтузиастов аэронавтики на свет не появилось. Зато, кажется, удалось примирить их между собой. Поскольку теперь оба стали смотреть на меня одинаково преданными глазами — не иначе как уверовали в то, что в голове моей завелись-таки опилки… В смысле — тайные знания. Ну — хоть какая-то польза…