Рамзес долго не отрывал взгляда от ее глаз. Понимает ли она, что говорит? Нет, вопрос в другом: понимает ли он, что она говорит? Что она его любит, да. Но другой, другой очень важный вопрос так и не был задан.
Почти целый день они плыли по Нилу. Солнце пекло даже сквозь полосатые тенты их маленького симпатичного пароходика. Содержимое кошелька Джулии и подарки, которыми осыпал команду Эллиот, позволили им путешествовать в роскоши. Каюты пароходика оказались ничуть не хуже кают огромного корабля, который перевез их через океан. Салон и столовая тоже очень уютные. Повар был европеец, а слуги, за исключением Риты и Уолтера, египтяне.
Но самой большой роскошью было само судно. Они путешествовали одни. И стали, к удивлению Джулии, очень сплоченной и дружной группой туристов. Наверное, потому, что отсутствовал Генри. И это было здорово.
Он трусливо смылся, как только они приехали в Александрию. Экая глупость – он будто бы намеревался подготовить все к их приезду в Каир. Для них и так все готово в отеле «Шеферд». Перед тем как отправиться в Абу-Симбел, они телеграфировали в Каир и заказали номера. Они не знали, сколько времени продлится их круиз, но отель «Шеферд», привычное место отдыха британских туристов, всегда к их услугам.
Им сказали, что скоро откроется сезон в опере. Может, заказать для них ложу? Джулия согласилась, хотя сама не знала, чем закончится их плавание.
Она видела, что Рамзес пребывает в отличном настроении, что ему очень нравится плыть по Нилу. Он часами стоял на палубе и смотрел на золотую пустыню и пальмы по берегам, на блестящую коричневую ленту нильской воды.
Джулии не надо было объяснять, что на стенах древних гробниц изображались точно такие же развесистые красавицы пальмы. И что темнолицые крестьяне черпали из реки воду тем же примитивным способом, что и четыре тысячелетия назад. Ей не надо было объяснять, что проплывавшие мимо них лодочки внешне мало отличались от лодок времен Рамзеса Великого.
А солнце и ветер и вовсе не изменились.
Джулии оставалось сделать кое-что еще. Откладывать больше нельзя. Она отдыхала в салоне, лениво наблюдая за игравшими в шахматы Самиром и Эллиотом. Когда Алекс вышел на палубу, она последовала за ним.
Вечерело. Ветерок стал прохладным, а небо из голубого постепенно превращалось в темно-фиолетовое.
– Ты такой родной, – произнесла Джулия. – Мне грустно, что приходится обижать тебя. Но я совсем не хочу выходить за тебя замуж.
– Знаю, – сказал он. – Я давным-давно понял это. Но все равно буду надеяться, что это не так. Как надеялся всегда.
– Алекс…
– Нет, дорогая, не надо давать советы. Пусть все будет как есть. В конце концов, преимущество женщин и состоит в том, что они непостоянны. Твое настроение может измениться, так что я буду ждать. Нет, больше ничего не говори. Ты свободна. Ты вообще всегда была свободна.
Джулия затаила дыхание. Глубокая боль пронзила ее, сдавила грудь, не давая дышать. Ей хотелось плакать, но слезы сейчас были неуместны. Она быстро поцеловала его в щеку и побежала по палубе в свою каюту.
Слава богу, Риты не было. Джулия упала на маленькую кушетку и тихо заплакала, уткнувшись в подушку. Измученная, она погрузилась в дрему. Последнее, о чем она подумала, было: «Лучше бы он не знал, что я никогда его не любила. Лучше бы он подумал, что я влюбилась в другого, что у него появился соперник, который сбил меня с толку. Это он понял бы».
Когда она открыла глаза, за окнами уже стемнело. Рита зажгла небольшую лампу, и Джулия увидела Рамзеса он сидел совсем рядом и смотрел на нее.
Она не испытала ни гнева, ни страха.
Неожиданно Джулия поняла, что все еще дремлет. Только теперь она окончательно проснулась. Каюта была залита светом и абсолютно пуста. Ах, если бы он был здесь! Тело жаждало его. Джулию больше не волновало ни прошлое, ни будущее. Ее волновал он один, и он это знал.
Когда Джулия вошла в столовую, царь вел оживленную беседу. Стол был заставлен экзотическими блюдами.
– Мы не знали, стоит ли будить тебя, дорогая, – сказал Эллиот, тут же поднимаясь, чтобы пододвинуть ей стул.
– Ах, Джулия, – проговорил Рамзес, – здешняя еда просто восхитительна!
Он увлеченно разделывался с мясом, завернутым в виноградные листья и приправленным специями, названия которых Джулии были неизвестны. Его пальцы двигались, как всегда, проворно и аккуратно.
– Подождите-ка, – сказал Алекс. – Вы хотите сказать, что раньше никогда этого не ели?
– Если память мне не изменяет, в том потрясающем отеле мы ели только мясо с картошкой, – сказал Рамзес. – А этот цыпленок с корицей очень вкусный.
– Постойте, – сказал Алекс, – разве вы не египтянин?
– Алекс, пожалуйста, не надо. Мне кажется, мистеру Рамсею нравится держать в тайне свое происхождение, – заметила Джулия.
Рамзес рассмеялся и осушил бокал вина.
– Должен признать, это верно. Но если уж вам так: хочется, что ж, я на самом деле египтянин, да.
– И где же, скажите на милость…
– Алекс, ну пожалуйста… – перебила его Джулия. Алекс пожал плечами:
– Вы настоящая загадка, Рамсей.
– Разве я вас чем-нибудь обидел, Александр?
– Еще раз назовете меня так, и я вас вызову на дуэль, – сказал Алекс.
– Что это значит?
– Ничего. – Эллиот похлопал сына по руке.
Но Алекс вовсе не был рассержен. И обиженным он себя тоже не чувствовал. Он посмотрел через стол на Джулию и улыбнулся ей таинственной грустной улыбкой, за которую она была очень ему признательна.
В полдень в Луксоре было нестерпимо жарко. Они дождались, пока спадет зной, и только тогда вышли на берег и пешком направились к дворцовому комплексу. Джулия видела, что здесь Рамзес не нуждается в одиночестве. Он шел среди колонн, пребывая в глубокой задумчивости, лишь изредка оглядываясь по сторонам.
Эллиот не захотел отказываться от этой прогулки, несмотря на то что передвигаться ему было довольно тяжко. Алекс шел рядом, чтобы отец мог опираться на его руку. Самир тоже шагал рядом с графом. Казалось, они были увлечены каким-то серьезным разговором.
– Тебе ведь уже не больно, да? – спросила Джулия.
– Когда я смотрю на тебя, я вообще не чувствую боли, – ответил Рамзес. – Джулия так же прекрасна в Египте, как и в Лондоне.