– Я просто хотел убедиться, Мейсон, – сказал шериф.
– Благодарю, – наклонил голову адвокат.
Он вышел из хижины, оставив своих спутников вдвоем.
Пол Дрейк поджидал Мейсона в вестибюле «Плацца-отеля» в Сан-Молинасе. Взглянув на часы, он сказал:
– Ты запоздал, Перри, но Гиббс нас все-таки ждет.
– Прежде чем мы отправимся, Пол, я хотел бы знать, пытался ли кто-нибудь связаться с Гиббсом насчет попугая?
– Не думаю, а что?
– Ты знаешь точно или просто не думаешь?
– Не думаю, потому что я примерно с час болтался в тех местах, а потом отправился в отель. Я полагал, что ты подъедешь с минуты на минуту.
– Я задержался потому, что мы обнаружили, что к его телефонной линии кто-то подключился.
– К линии Сейбина?
– Да. К телефонному кабелю в охотничьем домике. Возможно, отводкой последнее время не пользовались. Но, с другой стороны, кто-то мог подслушать наш с тобой разговор. Это еще не все. Сейбин финансировал комиссию, которая расследовала дело о подкупе и взяточничестве в высоких сферах.
Дрейк тихонько присвистнул.
– Если дело обстояло таким образом, то у него были сотни врагов, готовых с ним расправиться, даже не моргнув глазом.
– Да, это линия для полиции. Нам с ней не справиться, мы ей не соперники.
– Ты хозяин, тебе и решать. Но все же нам надо съездить к Гиббсу и поговорить с ним. У него имеется замечательное описание человека, купившего попугая.
– В отношении попугая он не сомневается?
– Нет. Ты сам с ним потолкуешь. По его словам, у парня был потрепанный вид. Но если кто-то из высокопоставленных негодяев решил покончить с Сейбином, он не стал бы сам заниматься мокрым делом, а нанял бы какое-нибудь отребье.
– Твой Гиббс узнал бы человека, приобретшего попугая, если бы взглянул на него еще раз?
– Говорит, что да.
– Хорошо. Поехали.
Делла ожидала их в машине, не выключая мотора. Поздоровавшись с Полом, она протянула Мейсону газету:
– Почитайте последние дневные новости… Мне ехать?
– И поскорей.
– Где это, Пол?
– Прямо вдоль этой улицы три квартала, потом направо. Дом находится на боковой улочке, так что машину можно поставить прямо перед ним.
– Ага.
Машина плавно тронулась с места. Мейсон развернул газету.
– Вряд ли я найду для себя что-то новое.
– Каким образом они сумели столь точно определить время убийства, если так долго не находили труп? – поинтересовался Пол.
– Это целый роман, все построено на дедуктивных выводах шерифа, – сказал адвокат. – Я бы сказал, малый с головой. Я тебе все расскажу, когда у нас будет больше времени.
Он просматривал газету, пока Делла не остановила машину у зоомагазина. Пол и Мейсон вышли первыми.
– Мне оставаться здесь, шеф? – спросила Делла.
– Да, так будет разумнее. Останови машину перед пожарным краном и не выключай мотора. Вряд ли мы долго там задержимся. – Он протянул ей газету: – Посмотри последние новости, пока мы занимаемся попугаем. И перестань жевать сухари. Перебьешь себе весь аппетит!
Она рассмеялась.
– Ты мне сам напомнил про эти сухари, когда кормил сойку. Поскольку мы с Полом рассчитываем на шикарный обед в ресторане, ты должен радоваться, что я грызу сухари и не буду требовать всего в двойном размере.
Они вошли в зоомагазин.
Артур Гиббс оказался высоким худощавым человеком с совершенно лысой головой и глазами линялого голубого цвета, какой приобретают рубашки, оставленные слишком долго висеть под жгучими солнечными лучами.
– Привет, – сказал он с довольно приятной улыбкой. – А я уже решил, что вы не придете, и думал закрывать магазин.
– Это Перри Мейсон, – сказал Пол.
Мейсон протянул руку и почувствовал в ладонях нечто костлявое, вялое, лишенное энергии. Гиббс тут же спросил:
– По-видимому, вы интересуетесь этим попугаем?
Мейсон кивнул.
– Все было так, как я вам рассказывал. – Гиббс повернулся к Дрейку.
– Это не имеет значения. Пусть мистер Мейсон все узнает из первых рук. Так что расскажите ему обо всем.
– Ну, мы продали птицу…
– Начните с того, как вы опознали попугая.
– Разумеется, тут я основываюсь всего лишь на предположении. Вы спросили меня, не знаю ли я такого попугая, который ругается, когда хочет есть. Я сам научил его этому фокусу.
– С какой целью?
– Покупатели бывают разные. Некоторым, понимаете ли, кажется забавным, что птица ругается. Обычно они вскоре устают от этой ругани и стараются избавиться от птицы, но поначалу все умиляются.
– Так что, вы специально учите попугаев ругаться?
– Разумеется. Бывает так, что стоит попугаю один раз услышать какое-то словечко или целую фразу, и он запоминает. Но по большей части приходится тренировать каждый звук. Конечно, никому и в голову не приходит их учить неприличным ругательствам. Несколько чертей и дьяволов вполне достаточно. Люди хохочут до колик, когда услышат соленое словцо вместо привычного: «Полли хочет печеньице», и сразу приобретают попугая не торгуясь.
– Прекрасно. Когда вы продали птицу?
– Во вторник второго сентября.
– В котором часу?
– Часа в два или в три, насколько мне помнится.
– Расскажите мне про человека, купившего его.
– Он носит очки. У него какие-то усталые глаза. Одет он довольно скверно, и сам он казался каким-то потерянным… После того, как мы разговаривали с мистером Дрейком, я все думаю и думаю об этом человеке. Я бы не назвал его несчастным. Понимаете, наверное, его правильно сравнить с тем самым котом, который ходил сам по себе и был счастлив своей независимостью. Как в сказке у Киплинга. Вряд ли у него было много денег. Пиджак у него лоснился, локти только что не светились. Одно несомненно, он выглядел на редкость опрятным.
– Сколько ему лет?
– 57 или 58.
– Бритый?
– Да. У него широкие скулы и удивительно прямой рот. Этот человек приблизительно вашего роста, но более узкоплечий.