– Согласен, но в данном-то случае будильник стоял на тумбочке рядом с кроватью?
– Да.
– Но он не прекратил звона?
– Я же говорил, некоторые люди очень крепко спят.
– Вы хотите сказать, что он не проснулся до тех пор, пока не кончился завод у будильника?
– Да.
– А потом, после того как завод кончился, будильник уже не звонил. Так?
– Все эти рассуждения нас ни к чему не приведут, – окончательно разозлившись, промямлил сержант. – Завод в будильнике кончился, правильно. Разве это так уж важно? Сейбин-то все равно поднялся, он не лежал в постели. Допускаю, что он не слышал звонка, проспал и страшно перепугался, что опоздает к началу рыбалки.
– И все же приготовил себе завтрак, помыл посуду, приготовил дрова в топке, застелил постель новым бельем, а старое отвез в город и сдал в стирку. И лишь после этого отправился ловить рыбу.
– Что за абсурд?
– Почему абсурд? – спросил Мейсон.
Голкомб молчал.
– Хорошо, сержант, раз вас затрудняет ответ на этот вопрос, вернемся снова к будильнику. Помнится, в свое время вы проделывали эксперименты с подобными будильниками, проверяя, сколько времени им требуется, чтобы полностью израсходовать завод.
– Правильно. Мы проверили этот будильник и позвонили на фирму. Завода хватает на 32 часа 20 минут. Это соответствует техническим нормативам производства.
– В таком случае, – сказал Мейсон, – будильник должны были завести примерно двадцать минут седьмого?
– Да. Что тут особенного?
– Меня интересует – утра или вечера?
– Вечера, – ответил сержант. – Ведь бой был установлен на 5.30. Значит, его могли заводить только вечером.
– Прекрасно. Именно это я и хотел уточнить. Пойдем дальше. Вы проверили все по линии телефонных разговоров, междугородных, разумеется, которые состоялись с телефона в хижине?
– Да.
– Вы, наверное, обратили внимание, что последний разговор был зарегистрирован в понедельник пятого сентября с Рандольфом Болдингом, экспертом по сомнительным документам?
– Точно.
– Вы справлялись у мистера Болдинга об этом разговоре?
– Да.
– Был ли Болдинг лично знаком с мистером Сейбином?
– Да.
– Спросили вы, узнал ли он голос мистера Сейбина?
– Да, он был уверен, что говорит с самим Сейбином. Потому что он уже до этого исполнял для него кое-какие поручения.
– Сейбин его спрашивал, какие он сделал выводы по поводу тех чеков, которые он дал ему на проверку?
– Да.
– А Болдинг ответил, что чеки были ловко подделаны, только он не мог разобрать, соответствовали ли подтверждения на обратной стороне тому почерку, образец которого мистер Сейбин вручил Болдингу? Не добавил ли он, что склонен думать, что это писал не тот человек?
– Да, вы правы.
– Что еще сказал мистер Сейбин?
– Он сказал, что собирается прислать Болдингу образец почерка другого человека.
– Получил ли мистер Болдинг это письмо?
– Нет.
– Выходит, что мистер Сейбин не имел возможности отправить этот документ?
– Да.
– Теперь вернемся к моменту идентификации убийцы. Сейчас нам прекрасно известно, что мистер Сейбин подозревал Стива Уоткинса в том, что тот занимался систематической подделкой его чеков. Мистер Болдинг проверил почерк Уоткинса. Если бы Уоткинс занимался подделками, разве не естественно было ему желать заставить замолчать навсегда мистера Сейбина?
Голкомб насмешливо улыбнулся.
– Вы знаете, что у Уоткинса отличное алиби: он вылетел на самолете в присутствии надежных свидетелей в начале одиннадцатого в понедельник в Нью-Йорк. Каждая минута его времени поддается учету.
– Правильно. Если действовать на том основании, что Сейбин был убит во вторник шестого числа. Вся беда в том, сержант, что в ваших рассуждениях ничто не подтверждает, что он был убит шестого числа.
– Но пятого, – воскликнул сержант, – невозможно! Рыболовный сезон открылся только шестого, а Сейбин никогда не стал бы заниматься браконьерством.
– Не стал бы, согласен. Браконьерство – это судебно наказуемый проступок, верно, сержант?
– Ну, ясно.
– Убийство является тоже уголовным преступлением?
Сержант не пожелал отвечать на такой нелепый вопрос.
– Поэтому можно с уверенностью сказать, что убийца не стал бы раздумывать, этично или нет поймать сколько-то рыбы накануне дня открытия рыболовного сезона. А теперь, сержант, я прошу вас откровенно сказать составу Жюри, имеется ли в вашем рассуждении что-нибудь более веское, чем эта связка рыбы?
Сержант посмотрел на Мейсона встревоженными глазами.
– Я понимаю: решив заранее, что Сейбина убила Эллен Монтейз, вы интерпретировали все факты таким образом, чтобы они подтверждали вашу теорию. Но если подойти к вопросу без предвзятости, то сразу же становится ясно, что Сейбина убили где-то около четырех часов пятого сентября, в понедельник, и что убийца, понимая, что пройдет некоторое время, прежде чем будет найдено тело мистера Сейбина, предпринял кое-какие меры, чтобы сбить полицию со следа. Он сфабриковал себе великолепное алиби: отправился на реку, наловил с десяток окуней и положил их в корзинку из ивняка.
Причем, сержант, чтобы подтвердить этот вывод, не нужно игнорировать никаких «мелочей». Чистое белье на кровати лежало потому, что на ней никто не спал. Будильник остановился в 2.47 потому, что убийца завел его примерно в 6.20 – перед тем, как уйти из хижины, и после того, как он подстроил все остальные заранее продуманные улики. Именно по этой причине звонок будильника им был поставлен на завтра на 5.30. И он не был прерван ограничителем, ибо мистер Сейбин был мертв. Ясной становится и такая поразительная забота убийцы о попугае: он хотел, чтобы птица дала ложные показания, прокричав заранее заученный ею текст об Эллен, которая должна положить пистолет. И дрова были приготовлены в топке потому, что Сейбин собирался затопить печь позднее, пока что он ограничился тем, что надел на себя свитер. Солнце только что ушло из дома, и в помещении стало холодать. Убили его до того, как стало необходимо затапливать печь.
Сейбин впустил убийцу в дом, потому что хорошо знал этого человека. Однако у него имелось основание кого-то опасаться. И он просил жену достать ему пистолет, чтобы быть вооруженным на случай, если придется обороняться. У убийцы, несомненно, имелось свое оружие, которым он намеревался воспользоваться, но, войдя в комнату, он увидел этот пистолет, лежавший на тумбочке около кровати. И он сразу же сообразил, как выгодно будет застрелить Сейбина из этого пистолета. Ему оставалось только схватить его и нажать на курок… Так вот, сержант, будьте так добры, скажите, что неверного вы усматриваете в этом построении? Можете ли вы отыскать хотя бы один факт, который опровергает версию или хотя бы ставит ее под сомнение? Согласитесь, в основе ее лежит нечто куда более солидное и убедительное, чем полдюжины протухших рыбешек.