Я дошла до своего «Мини Купера», припаркованного за два квартала от дома Ивченко, и уже хотела ехать домой. Вдруг мимо промчался уже знакомый мне джип «КИА Соренто». Интересно, куда это Саша рванул? Разумеется, я не могла лишить себя удовольствия проследить за ним. «КИА» привела меня в центр города, а точнее, к творческим мастерским горовских художников. Я завернула в соседний дворик и оставила там свою машину, дальше пошла пешком.
Седовласый вахтер, сидевший за обшарпанным столом при входе в мастерские, не хотел открывать мне вертушку, требовал показать ему пропуск. Вот уж не думала, что здесь такой строгий пропускной режим! Конечно, меня трудно застать врасплох — сначала я сунула под нос вахтеру завалявшийся в сумке пропуск в бассейн, надеясь, что этот старичок не станет присматриваться к документу и по инерции откроет вертушку. Но не прокатило.
— Не то, — старикан отклонил мою руку.
Тогда я достала из кошелька сто рублей и положила их на стол.
— Тоже не то. Пропуск!
Я хотела добавить к сотке еще одну купюру, но тут увидела, что прямо на меня идет Ивченко. Он пробыл в мастерских не более десяти минут и уже собрался уходить.
— Дядя Петя, пока! — прогундосил парень.
Простыл, что ли? Кондиционер, наверное, на полную катушку любит врубать.
— А ты чего так скоро?
— Хотел с Никитиным повидаться, а его нет.
— Ну, бывай. — Вахтер махнул Александру рукой, открыл и сразу быстро закрыл вертушку.
Мне впервые представилась возможность так близко рассмотреть Ивченко. Он был высок, худощав, с длинными русыми волосами, забранными сзади в хвостик, с утонченными, я бы даже сказала, чувственными чертами лица и с неестественно бледной кожей. Если бы меня попросили отгадать профессию парня, то я, не задумываясь, причислила бы его к творческой богеме, но никак не к преступной среде.
Когда он вышел на улицу, вахтер спросил у меня:
— Ну что, пропуск так и не нашла?
— Не нашла, — призналась я. — Наверное, дома забыла. Может, вы меня так пропустите?
Я подумала, что было бы неплохо поговорить об Ивченко с другими художниками, а если повезет, то посмотреть и сфотографировать его работы. В мою голову пришла шальная мысль показать их Лере, бывшей жене Крючкова, чтобы та охарактеризовала автора с психологической точки зрения.
— Не положено. — Вахтер поправил очки и присмотрелся ко мне. — А ты вообще кто такая? Я всех художников знаю, а тебя вижу здесь впервые. На студентку вроде тоже не похожа…
— Вы правы, я не художница, а коллекционер. Хочу купить картину Ивченко.
— А чего же к нему не обратилась? Он только что прошел мимо.
— Правда? Вот жалость-то. Я ведь его в лицо не знаю, только слышала, что Саша очень талантлив.
— Ну, это кому что нравится, — вахтер скептически поджал губы, — кому-то пейзажи подавай, кому-то голых баб, а кому-то и мужиков. Вот тебе, к примеру, голый мужик на холсте нужен?
— Простите, не поняла…
— Вот и я не понял, что ты здесь вынюхиваешь. Иди-иди, может, еще Ивченко догонишь.
Я вышла на улицу. «КИА Соренто», естественно, на парковке уже не было. Озадаченная странным вопросом вахтера, я пошла к своему «Мини Куперу». Впрочем, старикан, скорее всего, задал мне риторический вопрос.
Я позвонила Нечаевой:
— Алина, привет! Почему не звонишь? Съездила в областной центр?
— Съездила, но ничего особо интересного там не произошло.
— Так ты встретилась с Мишаней или нет?
— Встретилась. — Голос моей подружки показался мне каким-то скучным.
Минут через пятнадцать я была уже у нее дома.
— Алина, что случилось? Почему у тебя такое упадническое настроение?
— Да потому что еще никогда ни один мужик так не шарахался от меня, как Мишаня от Ларисы Ивановны. Поля, вот скажи мне честно, неужели я стала терять свою привлекательность, свой шарм?
Наверное, любая женщина время от времени задумывается, по-прежнему ли она хороша. Даже Нечаева не исключение — она тоже периодически сомневается в своем внешнем совершенстве.
— Алина, ну что за глупости ты говоришь?
— Вовсе не глупости. Я вот сегодня посмотрела утром в зеркало и обнаружила новую морщинку. А что со мной будет через месяц-два? Да мужчины вообще перестанут обращать на меня внимание! — Нечаева прошлась пуховкой по своим щекам, пытаясь замаскировать пудрой придуманные морщинки.
Я не собиралась петь оды красоте своей подруги, пусть этим занимаются мужчины. Например, Вадик Пименов.
— Алина, во-первых, не надо отождествлять себя с Ларисой, — сказала я довольно сухо. — А во-вторых, если Степанов стал от нее шарахаться, то очень даже хорошо.
— Не вижу ничего хорошего. Мы с тобой столько фразочек для него придумали, а я ничего не смогла ему сказать. Абсолютно ничего! — стала жаловаться Нечаева.
— Почему?
— Фишка не так легла. Я шла по коридору ЖЭКа, Степанов вышел из своего кабинета, увидел меня и тут же, как ошпаренный, заскочил обратно, закрыв дверь на ключ. Сколько я к нему ни стучалась, он не подавал признаков жизни.
— Значит, притаился за дверью? Забавно. Алина, скажи, а ты не забыла наложить гипс на руку?
— Поля, ну какой гипс в такую жару? Я просто набросила на руку шаль… Когда стало ясно, что Степанов мне не откроет, я вышла на улицу и хотела заглянуть к нему в окно, благо там первый этаж. Но он опустил жалюзи, поэтому мне ничего разглядеть не удалось.
— Алина, а ты прослушку включала?
— Включала. Два часа просидела с твоими наушниками, но ничего интересного не услышала. Потом я поехала по магазинам, а вечером приступила к плану «Б».
— И что?
— А снова ничего. Мишаня подъехал к своему дому, вышел из машины, увидел меня, тут же сел обратно в свой «жигуленок» и дал по газам. Поля, скажи, неужели я такая страшная? — спросила Нечаева, внимательно рассматривая себя в зеркале.
— Ты, Алина, красивая. А испугался он не тебя, а разоблачения. Возможно, Мишаня сам пока этого до конца не понял, но нервы у него стали сдавать. Боюсь, как бы в бега не подался. Хотя куда ему бежать? К тому же бегство будет доказательством его вины. Пожалуй, надо снова послать к нему Сереброва с подпиской о невыезде…
— С какой подпиской? — удивилась Нечаева.
— Конечно же с фальшивой. Слушай, Алина, может, ты мне дашь на время свою машину? Боюсь, что мой «Мини Купер» мог засветиться на Лесозаводской…
— А тебе надолго? Мне она тоже нужна.
— Так мы с тобой поменяемся тачками. Ты возьмешь мою, а я — твою.
— Ладно, мне подходит. — Нечаева заметно оживилась.