– Маллинз, – сказал мистер Криспин. – Прости, я не в курсе дела. Это что, фамилия мужа или твоя собственная?
– Меня зовут Айрис Маллинз, это мое имя.
– А я-то думал, что ты Додо. Я знал тебя как Додо. Ну что ж, дорогуша, рад тебя видеть, но нам, пожалуй, следует отсюда убираться, и чем скорее, тем лучше. Кофе можешь допить, разрешаю. Очень приятно с вами познакомиться, миссис Бересфорд. Если позволите дать вам совет, не нужно пить этот кофе, отставьте свою чашку.
– О господи, дайте я ее уберу.
Мисс Маллинз бросилась к Таппенс. В ту же секунду Криспин преградил ей путь.
– Нет, милочка моя, я бы на твоем месте не стал этого делать, – сказал он. – Я сам об этом позабочусь. Чашка принадлежит этому дому, и, разумеется, будет очень полезно сделать анализ ее содержимого. Ты наверняка кое-что принесла с собой, и тебе не составило труда всыпать это кое-что в чашку больной – или мнимобольной – женщины.
– Уверяю вас, я ничего такого не сделала. Да уберите же эту собаку!
Ганнибал выразил недвусмысленное желание спустить гостью с лестницы.
– Он хочет, чтобы вы убрались из этого дома, – сказал Томми. – Это очень серьезная собака. Любит на прощанье куснуть тех, кого выгоняет. А-а, это вы, Альберт. Я так и думал, что вы стоите за дверью. Вы случайно не видели, что там происходило?
– Как же, прекрасно видел. Подсматривал в щель. Видел, как она всыпала что-то в чашку хозяйки. Очень ловко. Совсем как фокусник, но я все равно увидел, она точно это сделала.
– Не понимаю, о чем это вы говорите, – сказала мисс Маллинз. – Мне… Боже мой, мне пора идти. У меня назначено свидание. Очень важное свидание.
Она бросилась вон из комнаты и побежала вниз по лестнице. Ганнибал помчался вслед за ней. Мистер Криспин, совершенно бесстрастно, ничем не выражая своих намерений, тоже стал спускаться вниз.
– Надеюсь, она хорошо бегает, – заметила Таппенс, – ведь, если это не так, Ганнибал ее непременно настигнет. Нет, это действительно настоящий сторожевой пес!
– Таппенс, это был мистер Криспин, его прислал мистер Соломон. Вовремя он явился, верно? Мне кажется, он специально выжидал, чтобы увидеть, как развиваются события. Не разбей, пожалуйста, чашку и не выливай то, что в ней, пока не найдем бутылочку, чтобы перелить в нее этот кофе. Сделают анализ, и мы узнаем, что в него подсыпали. Надень свой нарядный халатик, и пойдем вниз, выпьем чего-нибудь перед ленчем.
– Боюсь, что теперь, – сказала Таппенс, – мы никогда не узнаем, что все это означает и с чем оно связано.
Она покачала головой в глубокой задумчивости и, встав с кресла, подошла к камину.
– Ты собираешься подбросить еще одно полено? – спросил Томми. – Позволь я сделаю это сам. Тебе ведь сказали, чтобы ты поменьше двигалась.
– Рука у меня уже в полном порядке. Можно подумать, что у меня был перелом или что-нибудь еще того хуже. А была-то всего-навсего царапина или ссадина.
– Полно, все обстояло гораздо серьезнее. Ты получила настоящее пулевое ранение. Боевое ранение, совсем как на войне.
– Война, похоже, окончилась благополучно.
– И тем не менее мы управились с этой Маллинз достаточно ловко, как мне кажется.
– А Ганнибал был просто великолепен, верно? – сказала Таппенс.
– Да, – согласился Томми. – Он нас предупредил. Совершенно безошибочно. Сначала кинулся на эту траву. Нос ему, по-видимому, подсказал. У него же великолепное чутье.
– Не могу сказать, чтобы мое чутье предупредило меня, – сказала Таппенс. – Я как раз, наоборот, подумала, что эта женщина появилась в ответ на мои молитвы, ведь нам так нужен садовник. И я совершенно забыла, что мы можем взять только того, кто придет от мистера Соломона. А мистер Криспин, он тебе что-нибудь рассказал? Его действительно зовут Криспин?
– Возможно, что и нет, – ответил Томми.
– Зачем он здесь появился? Тоже чтобы что-нибудь разведать? Не слишком ли нас много?
– Нет, это не входило в его функции. Я думаю, он был послан сюда в целях безопасности. Он должен был тебя охранять.
– Меня охранять? – удивилась Таппенс. – Почему только меня? Ведь и тебя, наверное, тоже. Где он теперь?
– Занимается мисс Маллинз, я думаю.
– Да-а. Ты знаешь, просто удивительно, как от всех этих волнений разыгрывается аппетит. С каким бы удовольствием я сейчас съела вареного краба под сливочным соусом с пряностями!
– Значит, ты уже поправилась, – сказал Томми. – Как приятно слышать, что ты с таким энтузиазмом говоришь о еде.
– А я и не болела, – объяснила Таппенс. – Я была ранена. Это совсем разные вещи.
– Ну ладно, – сказал Томми, – во всяком случае, ты, должно быть, поняла, так же как и я сам, что, когда Ганнибал прояснил ситуацию, сообщив нам о том, что рядом находится враг, то это была мисс Маллинз, которая переоделась в мужское платье, спряталась в высокой траве и стреляла в тебя.
– И мы тогда уже знали, что она на этом не успокоится. Я заперлась в четырех стенах, воспользовавшись своей раной, и мы с тобой приняли соответствующие меры. Разве не так, Томми?
– Совершенно верно, – подтвердил он, – совершенно верно. Я решил, что она достаточно быстро догадается, что ты ранена и потому вынуждена лежать в постели.
– Поэтому и явилась ко мне, исполненная сочувствия и желания услужить.
– А наши меры оказались достаточно эффективными, – заметил Томми. – Рядом находился Альберт, он был настороже, следил за каждым ее шагом, за каждым движением…
– Это он принес наверх поднос с кофе и еще одну чашку для гостьи.
– А ты сама заметила, как мисс Маллинз – или Додо, как называет ее Криспин, – что-то всыпала в твою чашку?
– Нет. Должна признать, что не заметила. Понимаешь, она обо что-то споткнулась и опрокинула столик, на котором стояла наша любимая ваза, без конца извинялась, и я, конечно, смотрела только на разбитую вазу и думала о том, можно ли ее склеить. Поэтому я и не видела.
– А Альберт видел, – сказал Томми. – Он чуть-чуть приоткрыл дверь и наблюдал за происходящим.
– И кроме того, как хорошо, что дверь ванной не была заперта, а только закрыта, к тому же недостаточно плотно, так что Ганнибал сумел ее открыть. Ты же знаешь, он у нас большой мастер открывать двери, если дверь не закрыта на замок, а только плотно притворена. Он бросается на нее, словно… словно бенгальский тигр.