– Извините, господин. Не угостите ли сигареткой?
Забор не глядя протянул ему пачку, сказал Говорову:
– Так что? Если начнешь на меня работать, дам аванс. Немного, для начала – пару сот баксов отстегну.
Колотунчик слушал, приоткрыв рот. Андрей сказал:
– Надо подумать.
– Думай, думай… Ты всегда был мыслителем. Вот и додумался до метлы! А тут чистое дело: акции скупать…
Заборовский повернулся и пошел к проходной. Колотунчик спросил у Андрея:
– Слышь, Андрюха, а это кто?
– Это? Это, друг мой Паша, сам генеральный директор «Артемиды» из парткома.
– Понятно, – озадаченно произнес Колотунчик. И добавил: – Во, колотунчики… – Он прикурил сигарету и снова задал вопрос: – А чего он про баксы-то говорил?
– Предлагал мне аванс за работу какую-то темную.
– Иди ты! А ты чего?
– А я ничего.
– А пара сот баксов – это сколько ж будет на наши-то?
– Посчитай сам, – Андрей размял руки, надел рукавицы и вернулся к своему занятию.
А Колотунчик достал из-за пазухи шариковую ручку, а из кармана пачку «Беломора», стал считать на пачке. С арифметикой у Колотунчика было туго, но через пять минут он все же справился с курсом и перевел доллары в рубли. Глаза у него округлились. Он посмотрел в спину Говорову, который невозмутимо мел площадь, и сказал:
– Во, блин, колотунчики-то где… Это ж какие у него деньжищи, если он так на авансы раскидывается…
* * *
Начальник Тиходонского управления федеральной налоговой службы Николай Николаевич Грищенко, которого подчиненные называли попросту – Дрищ, выслушав доклад Зеленцова, сжал зубы так, что вздулись жвалы, и спокойно – неестественно спокойно – спросил:
– Значит, говорите, серьезных нарушений не выявлено?
– Так точно. Серьезных не выявлено.
– То есть ползавода Малышев с хунтой своей по миру пустил законно. Так? Станки уникальные по цене металлолома продавал, но это мелочи? – Голос Грищенко постепенно набирал силу. – Цветной металл пускал налево тоннами – и это несерьезно? От арендаторов «черную» наличку в карман кладет – и опять все правильно?!
За проверку, которая гарантированно свалит руководство «Сельхозмаша», солидные бизнесмены из Москвы пообещали Грищенко сто тысяч долларов.
И вот теперь эти деньги проплыли мимо. Из-за этого урода Зеленцова, который, сука продажная, спелся с ворами! Подчиненный пошел против начальника! Такого никогда не было…
– Если тебя, Зеленцов, направили с внеплановой проверкой на объект, значит, для этого есть осно-вания!
Грищенко уже орал во весь голос.
«Выгонит, – подумал инспектор. – Ну и фиг с ним».
– И ты обязан был вывернуть наружу все их дерьмо! А ты… – Грищенко умолк и болезненно сморщился. Потом вытащил из кармана ингалятор и дважды пшикнул в рот.
– Вам плохо? – участливо спросил Зеленцов.
А про себя подумал: вот было бы клёво, если бы Дрищ откинул копыта прямо сейчас. На боевом, так сказать, посту. А я бы подхватил выпавшее из рук героя знамя и – вперед!
Начальник расслабил узел галстука и секунд двадцать сидел молча, массируя грудь в районе сердца. Когда его отпустило, он поправил галстук и бесцветно произнес:
– Ты знал, на что идешь. Пиши заявление!
– Пожалуйста! Я не собираюсь работать с руководителем, который принуждает меня к заказным проверкам!
Зеленцов четко повернулся через левое плечо и вышел из кабинета. Он уже получил от Вайса десять тысяч долларов. И гарантию, что если его вдруг выпрут со службы, он станет начальником финансового отдела «Сельхозмаша» с окладом втрое больше, чем здесь.
Грищенко придвинул телефон и, сверяясь с красивой визитной карточкой, набрал номер.
– Ничего не вышло, – скорбным тоном доложил он, и скорбь его была совершенно искренней. – Мой инспектор внаглую сорвал проверку. Видно, его купили с потрохами и дали гарантии… А что УБЭП?
– Их отозвали, – ответил невидимый собеседник.
– Ну вот! – вроде бы взбодрился Грищенко от того, что не он один провалил заказ. – Их голыми руками не возьмешь!
На другом конце провода Олег Сергеевич Канаев положил трубку.
– Посмотрим, – спокойно произнес он.
А в кабинете у Семена Борисовича Заборовский разгружал хозяйственную сумку, выкладывая акции прямо на полированный стол.
– Здесь опись, все точно, можете проверить…
Храмцов махнул рукой.
– Проверим, не беспокойся. Сложи все в шкаф, и ведомость туда же…
– Хорошо, хорошо… На завод налоговики наехали, менты накатили, землю роют. По моим сведениям, пока ничего не нарыли.
– Вот это молодец! Разнюхивай все что можешь, с людьми знакомься, укрепляй контакты, влезай в коллектив поглубже. Это потом пригодится.
– Сделаю, Семен Борисович! – Заборовский даже руку к груди приложил, словно давал самую верную клятву.
Но в кабинет уже вошел хмурый Олег Сергеевич. Заборовский понял, что он здесь лишний, и поспешно распрощался.
* * *
На «Сельхозмаше» наконец дали аванс. Андрей к этому времени был уже почти «на нуле». На черный день у него имелись запасы гречневой крупы, сахара и чая – пару недель можно продержаться. А на самый черный день отложены еще двадцать долларов. Смешно, конечно, – заработок итальянской уборщицы за половину рабочего дня. Почему именно итальянской, он и сам не знал. Следовало рассчитаться с долгами – он и ребятам должен, и у Любани занимал. Только тогда от аванса почти ничего не останется. Придется им еще подождать. Хотя и неудобно.
А Колотунчик раздал долги и с чистой совестью подошел к Андрею, предложил пойти отметить. Тем более что «тут за углом даги хорошим спиртом торгуют и недорого». Это он всегда предлагал, а Андрей всегда отказывался. Колотунчик обижался: «Ну, конечно, – ты же у нас белая кость…»
Андрей уже подумывал о том, что надо пойти разок с Колотунчиком. Чтобы отвязался.
Вместо дагов он направился в универсам, который принадлежал армянскому бизнесмену и назывался «Манхэттен». Более уместным было бы название «Гарлем». Не потому, что покупатели или продавцыв универсаме были чернокожими – обыкновенными они были, а потому, что обшарпанные стены и мигающие лампы дневного света вызывали ассоциации с подземным переходом в негритянском квартале.
В «Манхэттене» Андрей и увидел Лену. Точнее, тогда он не знал ее имени. Он взял упаковку «Жиллет», пену для бритья «Нивея», лапшу «Доширак» и подошел к кассе. Впереди стояла стройная девушка, в джинсах и желтой стеганой курточке она трогательно походила на цыпленка. Говоров рассмотрел только маленькое ушко с капелькой-сережкой и завиток пшеничных волос из-под маленькой шляпки-фуражки да ощутил волнующий аромат духов. И его как толкнуло: наверняка красивая! Вот бы обернулась! И она действительно на миг обернулась. И действительно оказалась красивой! Тонкий профиль, большие глаза, четко очерченные губы…