– Здорово, Говорок! Вот, вернулись из поездки, все в шоколаде! Зря ты с нами не подписался! Мы себе «японку» праворульную за копейки взяли, а на продажу «мерсюка» пригнали. Навар такой – закачаешься!
Мысли Говорова были настолько далеки от забот друзей, что он не отреагировал как следует.
– Поздравляю, молодцы, – только и сказал он.
Егоров ждал более бурной реакции.
– Ты что, позавидовал? Да брось! Мы друзей не бросаем. Как захочешь, так с нами и поедешь!
– Спасибо, – ответил Андрей, подбрасывая на ладони новенькие ключи. Ему не терпелось рассмотреть их как следует.
– Мы почин отмечать собираемся, – сообщил Егоров. – Как белые люди, по полной программе!
С красивыми телками в бане отвисать будем. Поедешь с нами?
– Извини, Виталик, никак не могу! У меня дежурство и вообще много дел накопилось. Давай в другой раз…
– Ну, в другой так в другой! – не стал возражать Виталик. – А мы оторвемся, как положено богатым бизнесменам! Хотя мы еще на пути к богатству… Ну, бывай! Встретимся, мы тебе все подробно расскажем.
– Бывай, Виталик, – машинально ответил Говоров. – Косте привет.
Но, положив трубку на рычаг, тут же забыл об этом разговоре. У него были свои важные дела.
Эта история могла закончиться совсем не так, как закончилась в действительности. Обычная перестрелка смутного времени, которое впоследствии назовут лихими девяностыми, вполне могла затеряться среди десятков других разборок, которые и принесли периоду накопления первоначального капитала такое название. Но она закончилась так, как закончилась, и вошла в криминальную хронику под красноречивым названием «Тиходонская бойня». Ее причины и обстоятельства впоследствии изучали криминалисты и психологи в милицейских вузах, ее, изрядно перевирая, описали все журналисты России, она легла в основу сюжета нескольких детективных романов и даже одного нашумевшего телевизионного сериала.
Причиной всего этого явился ряд субъективных и объективных причин: в числе первых основную роль сыграли личностные качества Валерия Федякина по кличке Сопло, который имел диагноз «олигофрения в степени дебильности», учился во вспомогательной школе и к тому же баловался анашой, которую, вопреки запрету, употребил на своем посту у входа в «Горячую избу», а в числе вторых были непривычные пятерке Филата гранаты Ф-1 и РГД-5. Конечно, сказалась и предусмотрительность «директора по развитию» Олега Канаева, который оставил в одной из машин «секрет» в виде Лехи Харэ, усугубившего развитие событий. Ну, и его величество Случай, который в самое неподходящее время привел во двор бани Егорова и Игнатьева, которые никаким боком не имели отношения ни к москвичам, ни к блатным, а просто хотели повеселиться по случаю удачно проведенной коммерческой сделки.
Девчонки, сунув в рты, готовые к выпивке, закуске и всему остальному, по сигарете, направились ко входу в баню, где докуривал косячок (в хорошем смысле этого слова) бдительный часовой Сопло. Запереться за стальной дверью он посчитал ниже своего достоинства и с интересом рассматривал окружающий мир, который анаша сделала таинственным и интересным. Увидев женские фигурки с открытыми до предела приличия ногами, он оживился, перебросил автомат за спину и приветливо помахал им рукой. Поскольку еще четыре девушки прибыли получасом ранее, он усмотрел явную несправедливость в складывающейся ситуации, которая наглядно описывалась поговоркой «одним густо, а другим – пусто», и решил ее скорректировать в свою пользу.
– Слышь, Леха! – криво улыбаясь, крикнул он в темноту. – Тут еще бабы подгребли. Зачем им столько? Может, себе оставим?
Девушки молча курили, ожидая, как разрешится их судьба, хотя и не могли предположить, насколько печальной она окажется.
Харэ не отвечал, потому что знал: кого оставлять, а кого запускать, решает не Сопло, а люди повыше него рангом: или сам Олег Сергеевич, или, на крайняк, Аляска.
– Че эти дуры не заходят? – напряженно спросил выглядывающий в окно Монгол. У него, как и у всех находившихся в «пазике», нервы были натянуты до предела. Потому что атаковать и стреляться весело только в кино, когда ты точно знаешь, что с экрана не прилетит пуля. А участвовать в этом реально – совсем другое дело. Поэтому у бойцов потели руки и учащенно колотились сердца. У всех, кроме Филата. Потому что у него вообще не было сердца. Во всяком случае, все пацаны так считали.
– Больше ждать не будем! – сказал Филат и включил передачу. Как раз в это время Сопло перенес внимание с девчонок на стоящий у ворот автобус.
– А чего это ваши не заезжают и не уезжают? – поинтересовался он. – Чего ждут-то?
– Так это не наши, а ваши! – с усмешкой сказала самая разговорчивая. – Они с автоматами на «стрелку» намылились. А чего стоят, не знаю…
– Какие автоматы?! Какая «стрелка»?! – Улыбка сползла с физиономии Сопла, он сдернул с плеча автомат, с треском раскрыл приклад и истошно заорал: – Харэ, шухер!
Откуда в сознании выплыл архаичный «шухер», сказать сложно, наверное, из фильмов про послереволюционный сыск. Но сейчас разбираться с этим было некогда, ибо во двор «Горячей избы», обогнув трогающийся «пазик», с ходу влетела праворульная «Тойота», задешево купленная на разборке в Ангермюнде.
– Еще пару раз сгоняем, каждому по тачке возьмем! – развивал основную на сегодня тему сидящий за рулем Виталик Егоров.
Костя Игнатьев многозначительно добавил:
– И не такие, как эту, – настоящие, крутые!
Валюшка и Зина поощрительно засмеялись:
– Какие вы у нас крутыши!
Это были их последние слова. Потому что Сопло вскинул автомат к плечу и вдавил спусковой крючок. Безотказный механизм системы Калашникова включился мгновенно: ударник бил по бойку, боек разбивал капсюль, пуля вылетала из ствола, газы давили на поршень и отбрасывали затворную раму назад, возвращаясь, затвор досылал следующий патрон, ударник бил по бойку – цикл повторялся со скоростью сто выстрелов в минуту. Остроконечные пульки калибра 5,45 миллиметра вылетали из раструба пламегасителя со скоростью 735 метров в секунду, мгновенно пролетали десятиметровое расстояние, с визгом рвали тонкий металл, с хрустом протыкали небьющиеся стекла, вязко шлепали в человеческие тела, пронзая их, как острое шило пронзает картон. Неустойчивый центр тяжести приводил к тому, что пули рикошетили от костей и начинали кувыркаться в организме, превращая внутренности в пропущенный через мясорубку фарш.
Виталику две пульки попали в голову, убив наповал. Валюшку ударило в плечо, и если бы не беспорядочное кувыркание, то все бы обошлось, а так – увы: окровавленный конус плашмя вышел через левый бок, оставив большую фонтанирующую рану. Зина не успела ничего понять, как сразу несколько пуль расцветили ее белый кожаный плащ красными пятнами.
– А-а-а! – истошно орал Сопло, вытаращив глаза и лихорадочно водя стволом автомата из стороны в сторону.