– Очень приятно, ну а обо мне вы и так…
– Пять тысяч долларов, – перебил его церемонии Каратаев.
– Да хоть десять, но…
– Десять так десять, – невозмутимо кивнул гость.
– Но я ничего не продаю…
– А зря! – усмехнулся Палыч. – Бывает так: сегодня все за елками бегают, любые деньги дают, а завтра они везде валяются никому не нужные. Потому что Новый год прошел. Так и здесь: не воспользовался моментом – и пролетел!
Говоров молчал.
– Да дело и не в деньгах, – продолжал Палыч.
И поправился: – Не только в деньгах. Важнее человеческие отношения, которые могут перерасти в дружбу. Вот, например, какие у вас есть проблемы? Поделитесь, и я их решу!
Еще позавчера у Говорова проблем не было. Но сегодня уже имелись.
– Один аферист обманул меня на три тысячи долларов.
Палыч оживился, как уснувшая рыба, внезапно выпущенная из пакета в воду.
– Так давай заберем их обратно. И штраф взыщем!
– Да мне бы без штрафа. Только его нет нигде.
А его знакомые говорят, что никогда его не видели…
– Поехали, – Палыч встал. – По дороге расскажешь подробности.
Похолодало, всюду лежал снег. На дороге, на сараях и гаражах, на деревьях, на крыше черного угловатого джипа, стоящего у подъезда. Говоров не разбирался в иномарках, но по знаку на радиаторе определил, что это «Мерседес». Круто! Да и десять тысяч долларов нехило! За всю жизнь он не ездил столько в иномарках, как за последний месяц. Везет ему в последнее время на крутышей! И все хотят с ним дружить…
За рулем сидел серьезного вида парень с короткой стрижкой и в цивильном темном костюме.
– Давай, Паша, в гостиницу «Путник», – сказал Палыч, и джип тронулся с места. «Жигуль» цвета коррида печально смотрел вслед изменившему ему хозяину.
Говоров рассказал свою историю. Не всю, конечно, только то, что касалось игровой аферы. Палыч слушал не перебивая.
– …и там, где он вроде бы жил, никто его не знает, – печально закончил Андрей. Молчаливый водитель оглянулся и бросил на него любопытный взгляд: похоже, он никогда не видел лоха. Зато Палыч по-прежнему был невозмутим.
– Ничего, сейчас найдем твоего гуся. Ираклий, говоришь? Ну-ну…
Машина подъехала к гостинице.
– Веди вначале к механику, – распорядился Палыч. И коротко приказал: – Паша, со мной!
Молчаливый водитель выскочил из авто и двинулся следом за ними.
– Я же с механиком разговаривал, – попытался объяснить безнадежность ситуации Говоров. – Он говорит, ни Ираклия, ни меня никогда не видел…
– Может, забыл, – меланхолично сказал Палыч. – Или ты спросил не так. Люди, они ведь как устроены? Один раз так соврал, а другой – правду рассказал…
Кузя находился в игровом зале и копался в разобранном автомате. Они подошли к нему вплотную.
– Где Ираклий? – негромко спросил Палыч.
Кузя резко обернулся. Небрежно глянул на Андрея, потом на Палыча, на стоящего чуть в стороне Пашу. Что он разглядел в новых визитерах, неизвестно, только лицо его потекло, как стеариновая свеча. Словно перед ним стояли самые настоящие вурдалаки с окровавленными клыками.
– На дно залег, – Кузя огляделся. – Как этого лоха кинул, так и нырнул в тень. Только я не при делах.
– И где он залегает?
– Не знаю. Я с ним только здесь перетирал. Может, Гарик знает?
Палыч тяжело похлопал его по плечу.
– Ладно, верю. Веди к Гарику.
Гариком, оказывается, был бармен. На этот раз он тоже не стал запираться и подробно рассказал, где живет Ираклий.
– Видишь, люди склонны говорить правду, – философски заметил Палыч, когда они вышли на улицу. – Только надо правильно спрашивать.
Паша едва заметно улыбнулся.
– Но что я делал неправильно? – растерянно спросил Говоров. – Я их спрашивал вежливо, культурно, как и вы…
Паша улыбнулся еще раз и открыл дверцу машины.
– Но результат налицо! – хмыкнул Палыч, устраиваясь на заднем сиденье.
– Так в чем же секрет? – допытывался Андрей.
– В мыслях. Ты думал: если они не скажут, ты повернешься и уйдешь. А мы думали: если соврут, будем спрашивать настойчивей. А эта публика мысли чувствует.
Они приехали на восточную окраину, к обшарпанному двухэтажному домишке, перестроенному из послевоенного барака. В подъезд зашли все трое, Паша двигался впереди. Заплеванная лестница, ободранные стены, длинные коридоры с неистребимым запахом коммуналки, двери, обитые допотопным дерматином. Звонка не было, и Паша несколько раз ударил кулаком, так что раздался треск петель. Говоров думал, что произошла ошибка: преуспевающий Ираклий не мог жить в этой трущобе. Но когда дверь раскрылась, на пороге оказался именно он – помятое трико, помятое лицо, настороженный, опасливый взгляд…
Увидев неожиданных визитеров, Ираклий потерял дар речи.
– Сейчас, сейчас…
Он метнулся в крохотную захламленную комнатку и вынес тот самый пакет.
– Извини, Андрей, так вышло. С игрой не получилось, жена заболела, даже предупредить тебя не мог. Хотел сегодня вечером вырваться…
Говоров заглянул в конверт.
– Там двухсот долларов не хватает, – умоляющим тоном произнес Ираклий. – Жене пришлось лекарства покупать…
– А может, тебе прямо сейчас пальцы отрубить? – спросил Паша. Он не угрожал и не пугал, просто деловито спросил, будто советуясь. И он явно не шутил.
Ираклий посерел.
– Принесу завтра, клянусь дочерью!
– Хорошо, тогда один отрубим, – согласился Паша.
– Не надо, не надо, возьмите! – Из соседней комнатки выбежала толстая неряшливая женщина с деньгами в протянутой руке.
– А где ваша девочка? – спросил Говоров.
– Какая девочка? – не поняла женщина.
– Ну, дочка?
Женщина посмотрела на Ираклия. Тот отвел взгляд. Его била дрожь.
– Завтра штраф принесешь! – приказал Паша. – Пятьсот долларов!
– Тысячу! – негромко поправил Палыч.
Женщина вскрикнула, прижала руки к груди, заплакала.
– Столько не соберу, – убито произнес Ираклий. Он был раздавлен.
– Не надо штрафа! – сказал Говоров. – Бог с ним!
Он повернулся и быстро вышел в засранный больше, чем его собственный, подъезд. Ему было жалко Ираклия.
– Вот видишь, Андрей Иванович, как просто все решается? – спросил Палыч, садясь в машину. – Только думать надо правильно! И тысячу баксов с такой гниды надо было срубить обязательно!