Мтанга хлебнул с ними наравне.
— Черт знает что… — повторил он удрученно.
Папа так и не показывался из домика. Надежно задернутые шторами окна светились — надо полагать, наш эстет собирался и этот приятный вечерок запечатлеть скрытой камерой. А запечатлелось явно нечто неприглядное. Что это он? Перепил, в самом деле? Никак на него не похоже…
Дверь оставалась закрытой. Бездумно глядя на нее, на часового у входа, торчавшего в той же ревностно-равнодушной позе, Мазур вдруг сообразил, что это ему напоминает. Заключительные кадры давнего — и отличного — польского фильма, снятого ляхами, есть такие подозрения, в пику американской «Клеопатре».
Пески и величественные храмы Древнего Египта. В безукоризненных шеренгах стоят воины, замерли боевые колесницы, все уставились на чернеющий проем, ожидая появления молодого фараона. Они стоят, смотрят, ждут… Но владыка земли и неба так и не появляется.
Потому что он убит.
Как и говорил Лаврик, у него вдруг щелкнуло что-то в голове, и всплыла облеченная в слова, не дававшая покоя заноза. Мазура она не просто ошарашила — испугала.
— Самарин… — тихо сказал он по-русски. — Они с Принцессой, как оказалось, давние подруги, во многих смыслах, одноклассницы… Почему же она не ей позвонила в первую очередь, а названивала мне? Почему сказала, что больше обратиться не к кому?
Лицо Лаврика медленно-медленно превращалось в застывшую маску. Он вдруг вскочил, с грохотом опрокинув стул, кинулся к бунгало Папы. Мазур бросился следом. Полковник Мтанга, вскинувшийся позже всех, ухитрился его обогнать.
Часовой сунулся наперерез — и Лаврик, бесцеремонно отшвырнув его ударом локтя и колена, распахнул дверь. Они ворвались внутрь, пробежали несколько шагов по коридору, влетели в спальню — драпировки, множество ваз с цветами, картины с обнаженной натурой, ярко светит люстра…
Полковник Мтанга, сгорбившись, зажмурясь, оскалясь, потрясая сжатыми кулаками, издал хриплый нечеловеческий вопль.
Папа лежал справа от огромной низкой кровати, застеленной палевым атласным покрывалом — нелепо подогнув правую руку, поджав ноги, глядя на них стекленеющими глазами, совершенно неподвижный, громадный — давно подмечено, труп кажется гораздо выше ростом, чем человек был при жизни…
Присев на корточки, Лаврик приложил к шее президента пальцы, помотал головой. Всмотрелся, поманил Мазура. Мазур тоже присел. На шее, слева, под нижней челюстью, четко выделялась на темной коже этакая толстая иголочка длиной со спичку, тускло поблескивающая, по виду металлическая.
Мтанга, плюхнувшись на колени рядом, уставился на нее выпученными глазами. С удивившим его самого спокойствием Мазур подумал, что здешняя охрана всегда высматривала только явное оружие, не открывала тюбики губной помады, не возилась с прочими женскими безделушками, не лезла в портсигары. Потому что не было прецедентов. Сам Мазур впервые наблюдал подобное своими глазами, до того видел подобные штучки только на рисунках в засекреченных учебниках и фотографиях: стреляющие портсигары, плюющиеся отравленными иглами авторучки и прочая хрень, экзотическая, редко встречавшаяся, но, тем не менее, чертовски эффективная. Неизвестно, насколько толстая игла ушла под кожу, но она подойдет по длине как раз под тюбик губной помады. Это профессионализм. А те, в доме, оказались пешками, которыми пожертвовали, чтобы дать ферзю возможность выйти на траекторию удара. У нее, скорее всего, не было другой возможности попасть сюда. Принцесса, очень может быть, из ревности не хотела ее сюда приглашать, хорошо просчитывая реакцию Папы на очаровательную синеглазую блондинку…
— Что это… Что это… — запричитал Мтанга беспомощно и жалобно, тоном заблудившегося в лесу ребенка, которого Мазур никак от него не ожидал.
— Пока что это убийство, — негромко, отрешенно сказал Лаврик. — А вот если сейчас рванет узел связи или еще что-нибудь начнется, это переворот…
Секунду Мтанга таращился на него — словно бы враз постаревший на добрый десяток лет — потом вскочил и, громко бормоча что-то непонятное, бомбой выскочил из спальни. Грохнула входная дверь, снаружи послышался женский визг — и тут же неподалеку упруго бухнул раскатистый взрыв.
— Узел связи, — сказал Лаврик. — Точно, переворот… — он рывком поднялся, бесцеремонно поднял Мазура за шиворот. — Беги, поднимай ребят, пусть караулят тот домишко, с подземным ходом, чтобы никто нас не опередил и дверь изнутри не запер… Бери Принцессу и тащи ее туда… Нечего нам тут больше делать… Чую, сейчас начнется панихида с танцами… Наташку, главное, вытащить, пригодится… Бегом!
— А ты? — глупо спросил Мазур.
— А я тут еще поработаю быстренько, — кривя губы, ответил Лаврик. — Ну, пошел!
— Самарин…
— Я догоню! — заорал Лаврик. — Бегом!
Словно избавившись от некоего оцепенения, Мазур рванул наружу. Высокие гости, сбившись в кучу, непонимающе озирались.
Бравый авиатор, жестом голливудского героя обхватив Принцессу за плечи, держал наготове обнаженную парадную саблю, годную разве что на то, чтобы ею отшлепать получившего двойку школьника.
Со светом все было в порядке, ни одна лампочка, ни один фонарь не погасли. Поодаль, там и сям, раздавались крики и топот армейских ботинок, простучала короткая, неуверенная автоматная очередь…
Нисколечко не церемонясь, Мазур отшвырнул лощеного летуна, как щенка, схватил Принцессу за руку и поволок за собой. Поморщился, как от зубной боли, заслышав автоматную пальбу за забором, у ворот — внешняя охрана с кем-то определенно сцепилась, но сколько той внешней охраны…
— Погоди! — вскрикнула Принцесса, выдираясь.
Споткнулась, едва не растянулась на дорожке, Мазур успел ее подхватить — сломала оба высоченных каблука изящных парижских туфелек, хорошо еще, платьице короткое, в подоле не запутается…
— Туфли сбрось! — яростно заорал он, прислушиваясь к разгоравшейся за воротами перестрелке. — Смываться нужно, к черту…
— Дядя! — выдохнула она.
— Покойник, — сказал Мазур. — Эта сучка, твоя любимая одноклассница, его прикончила! Ну что уставилась? Все так и есть, это переворот! Туфли сбрось, кому говорю!
Она ошарашенно подчинилась. Мазур вновь потащил ее за руку по залитой ярким светом дорожке, прямиком к тому домику, где квартировала его группа. Как он и ожидал, все четверо стояли у крыльца, глядя в сторону ворот, за которыми безостановочно гремела пальба и рвались гранаты.
— Что стоим, как засватанные? — рявкнул Мазур. — Оружие разобрать, уходим! Журавель! Живенько все в домик с подземным ходом, держите дверь, чтобы ее никакая сука изнутри не заперла! Шевелись!
Резко развернулся в сторону, увидев бегущую к нему с автоматом в руках фигуру, выхватил пистолет и заслонил Принцессу.
— Не стреляйте!
Он не опустил пистолета. Леон остановился перед ними, опустив дуло к земле. Спросил отрывисто: