– А вы не рассмотрели их лица?
Стрельцов на какое-то время задумался. Крупные глаза вильнули куда-то вправо.
– Всех троих?
– Хотя бы преследователей?
– Как-то сложно сейчас сказать что-то определенное… Ведь это же ночью было. Особенно ничего такого и не разглядишь, тем более что все произошло так внезапно. Хотя, – призадумавшись, добавил он, – второй преследователь выглядел как-то покруглее, что ли. Поплотнее… Да и ростом был немного повыше.
– А чего-нибудь особенного в их внешности не заметили? Скажем, перебитый нос, шрам через всю щеку… Или, скажем, какую-нибудь хромоту?
– Никаких особых примет. Встретишь такого где-нибудь в толпе, так и не обернешься. Может быть, взгляды у них были какими-то угрожающими… Но ведь они бежали, тут физиономия просто перекашивается. Так что это не показатель. Запомнил, что у того, который стрелял, морщины на лбу в складки были собраны, как будто бы в елочку. А так ничего особенного. Даже обрисовать не берусь, никаких четких образов, все какое-то расплывчатое.
– А по фотографии сумели бы его узнать?
– Думаю, что вряд ли.
– А может, припомните человека, за которым бежали?
– Запомнил то, что он шустрый паренек был, но лица не рассмотреть, все-таки далековато было.
– А не вспомните, у него в руках что-нибудь было?
– Кажется, что-то было… Вот только не припомню, что именно. Как будто бы какой-то пакет. Он поэтому и бежал как-то очень нескладно, словно опасался его обронить или ударить обо что-то…
– Что ж, вы нам очень помогли.
– Всегда пожалуйста, – отвечал врач с заметным облегчением. – Если что, обращайтесь.
Телефон мелко завибрировал в кармане, привлекая внимание, в тот самый момент, когда Лозовский выходил из дома Виталия. Вытащив мобильник, Владлен увидел на экране номер Людмилы. Что у нее там стряслось?
– Слушаю.
– Ты скоро подъедешь?
– Да, буду минут через пятнадцать, – заверил Лозовский. – А что?
– Мне нужно будет отлучиться на полчасика, сходить в магазин, ты только никуда потом не уходи. Договорились?
– Договорились.
– Яйцо Фаберже у тебя?
– А где ему еще быть?
– От сердца отлегло, – в голосе девушки прозвучало облегчение, – а то мне все кажется невесть что…
– Успокойся, это нервы. Скоро буду. – И Влад отключил телефон.
На город понемногу наползал час пик. Улицы становились все многолюднее, оживленнее и говорливее. У каждого из прохожих свои дела, собственные планы. Стоя в стороне от общего потока, Владлен как бы оставался человеком-невидимкой, на него никто не обращал внимания. Какой-то полноватый господин довольно чувствительно задел его плечом, а другой, проходя мимо, дохнул крепким перегаром. На углу улицы, вкладывая в слова такт и невероятную вежливость, тощий бездомный попросил рубль на сигареты. Расщедрившись, Лозовский дал пять – пусть пойдут впрок. Никто из прохожих не догадывался, что он был обладателем многомиллионного состояния и в потертой холщовой сумке, в какой обычно из магазина носят всякую провизию, несет яйцо Фаберже стоимостью приблизительно в пятнадцать миллионов долларов. Интересно, что бы сказали люди, так спешащие невесть куда, если бы узнали об этом?
В какой-то момент Владлену захотелось вытащить из сумки яйцо, чтобы убедиться в его целостности. Но он тотчас подавил в себе желание. Не самое подходящее время, чтобы разглядывать яйцо Фаберже посредине спешащей толпы.
Когда он подошел к машине, вновь прозвенел звонок. На этот раз о себе напоминала сестра. Как правило, Валентина звонила по какой-то «пожарной» причине. Все ее просьбы Лозовский знал наперечет. Собственно, они не изобиловали особым разнообразием. Например, в одном из модных бутиков она могла присмотреть какое-нибудь платье и объявить ему, что если в течение часа она его не выкупит, то сделается самой несчастной девушкой на свете. Следовало бы привыкнуть к ее однотипным многочисленным просьбам, но всякий раз сестричка находила новые существенные аргументы, заставляющие его раскошеливаться. И он втайне мечтал о том, чтобы его сестра, наконец, обзавелась каким-нибудь воздыхателем, сумевшим разрешить все ее финансовые проблемы.
Вторая причина, по которой могла позвонить Валентина, – это поплакаться ему в жилетку на одну из своих ближайших подруг. А так как приятельниц у нее было довольно много, то делать это ей приходилось часто.
Третья причина – пожалуй, наиболее приятная, – она не теряла надежды познакомить его с одной из своих подруг. Подобные предложения Владлен обычно воспринимал с энтузиазмом. Успешно проходил все стадии взаимоотношений: от букетно-конфетной до горизонтальной. А когда отношения начинали пробуксовывать и девушка намекала на то, что неплохо было бы узаконить устоявшиеся взаимоотношения, он тотчас находил причину для ссоры и выпроваживал девицу за порог. В результате чего сестра теряла очередную подругу, а ему самому приходилось выслушивать от нее массу нелицеприятного.
Владлен включил телефон: интересно, какая из трех причин будет на этот раз?
– Слушаю тебя, сестричка.
– Влад, дорогой, – заговорила Валентина. – Ты не мог бы мне помочь?
– А что такое? – насторожился Лозовский.
В заурядной фразе с нейтральной интонацией подразумевалось куда более серьезное содержание: например, чтобы он немедленно оставил все свои дела, сорвал запланированные встречи и бросился выручать сестренку из каких-то очередных неприятностей. Лозовский невольно нахмурился. Интересно, что же она натворила в этот раз?
– Понимаешь, тут такое дело…
– Да не мямли ты, наконец, – гаркнул Владлен. – Что там произошло?
– Я тут парковалась на автостоянке…
– С тобой ничего не случилось?
– Нет, со мной все в порядке. Но я тут поцарапала две машины…
– Какие?
– Одну красненькую и другую голубенькую.
Владлен Лозовский невольно чертыхнулся: вот что значит блондинка за рулем!
– Влад, что ты сказал?
– Я у тебя спрашиваю не про цвет, а про модели автомобилей!
– Не знаю, я в этом плохо разбираюсь. – Голос сестры задрожал. Весьма знакомые интонации, требуются всего-то какие-то секунды, чтобы она разрыдалась навзрыд.
– А прочитать нельзя? Ты грамоте обучена?
– Я хотела прочитать, но тут подскочил хозяин голубенькой машины и стал кричать, угрожать мне… Я села в салон и закрылась.
– Где ты сейчас находишься?
– Недалеко от метро «Таганская», у зеленого дома на углу. Там еще Лиза жила, я тебя с ней знакомила…