– Зря ты его, – сказал Константин, всмотревшись в пустынный переулок. – Кто-то мог увидеть. Чего зазря палиться?
Окна соседних домов чернели провалами. Тщательно отерев рукоять заточки о край рубаки, Сева зашвырнул ее за ограду.
– По-другому было нельзя. Он бы меня выдал. Чего уж теперь… Давай затащим его в балок, не оставлять же здесь на виду.
Он взял убитого под руки, Константин подхватил его за ноги. Стараясь не задеть косяк, занесли убитого внутрь и, не сговариваясь, опустили труп на пол. Получилось аккуратно.
– Давай посмотрим, что у него в карманах, – предложил Анисимов, похлопав по камуфляжу.
– Хочешь разжиться? – усмехнулся Сева.
– Не болтай ерунды, – нахмурился Константин. – Может, у него в кармане и твой адресок имеется.
Кроме ключей, оказалась еще записная книжка, повертев ее в руках, он сунул в джинсовую куртку.
– Может, уйдем, мало ли, – предложил Сева, распахивая дверь. – Что-то палевом запахло, не нравится мне все это.
– Раньше надо было думать…
Вышли из балка, захлопнув за собой дверь. Вокруг по-прежнему было пустынно, только где-то в ночном далеке, накликая беду, голосисто завыла собака.
– Давай переждем несколько дней, а когда все забудется, тогда и вернемся.
– Не пойдет… – отрицательно покачал головой Константин. – Сам подумай, что с нами может произойти, если Пономареву вдруг покажется, что мы ослушались приказа, и он отправит еще пару человек разыскивать этот тайник.
Аргумент прозвучал весомо.
– Возможно, что ты и прав.
– До самого утра о дедке никто не вспомнит, так что у нас в запасе пара часов имеется. Выпотрошим этот тайник – и обратно.
Константин посмотрел на окна квартиры, находившейся на втором этаже здания. Ему вдруг показалось, что в одном из окон он увидел перепуганное лицо, тотчас канувшее в глубину комнаты. Некоторое время Анисимов всматривался в черные окна, пытаясь уловить взгляд, нацеленный в его сторону… Видно, все-таки показалось, и, кивнув Севе, он проговорил:
– Пойдем.
Дверь нужной квартиры оказалась широко распахнутой. Прошли в просторную прихожую и тотчас увидели развороченную стену в том самом месте, где должен был располагаться тайник.
– Кажется, нас кто-то опередил, – хмыкнул Сева. – Вот только когда они успели?
Чиркнув зажигалкой, внимательно осмотрел валявшуюся на полу штукатурку, растоптанную чьими-то широкими подошвами с волнистыми протекторами.
– Кто-то был перед нами, – высказался Константин. – Мне думается, что он и сейчас где-то в здании. Знаешь, когда мы подошли к дому, мне показалось, что в окне я увидел чью-то физиономию.
– А вот и чинарик дымится, – показал Всеволод на угол комнаты.
– Теперь понимаю, что мне не показалось. Выпотрошил сейф, увидел из окна, как мы идем сюда, вот и решил спрятаться.
– Он мог видеть, как мы грохнули этого сторожа. Нужно не дать ему уйти.
– Только где его тут искать?
– Он где-то здесь. Не мог уйти! Иначе мы бы его увидели… или услышали.
Вышли из квартиры.
– Ты ничего не слышал? – приостановился Константин.
– Что там?
– Кажется, наверху скрипнула дверь.
– Чердак?
– Похоже на то… – задумчиво протянул Константин. – Пойдем наверх!
– Грохнем его и начнем искать яйцо Фаберже.
По металлической шаткой лестнице поднялись на чердак. В носоглотку шибануло застоявшейся плесенью и пылью.
– Если он где-то и спрятался, так только здесь.
Чердак оказался большим и невероятно захламленным. Под ногами что-то хрустело и крошилось. Вдоль стен валялась поломанная мебель, проржавленная посуда, из хлама торчал поломанный торшер. Многие поколения жильцов складывали старые вещи на чердак, полагая, что когда-то они могут пригодиться; однако, уже забытые, они ветшали, приходя во все большую негодность. Возможно, что для старьевщика свалка из древних вещей стала бы настоящим Клондайком.
Чиркнув зажигалкой, Константин посветил вокруг.
– Посмотри, кажется, здесь следы.
– Ага! Значит, он прошел в дверь и вышел во двор. Давай его перехватим, он не мог уйти далеко.
Спустившись вниз по лестнице, вышли из подъезда.
– Никого нет. Может, он просто ушел? – предположил Константин.
– Знаешь, я чувствую его где-то здесь рядом. Он не мог так быстро уйти. Иначе мы бы его услышали. По двору хлам разбросан – железо, черепица, он гремел бы на весь квартал.
– И что ты предлагаешь?
– Давай подождем, – предложил Константин. – А заодно и посмотрим, как там наш жмурик.
– Хм… Вот за него я как раз спокоен, он никуда не убежит.
Понемногу светало. Наступающий рассвет делал более четкими очертания двора, проступавшие контрастно, будто отснятые изображения на фотобумаге.
– Я вот что хотел у тебя спросить, Костик: как долго ты будешь гнуть спину на Пономарева?
Разговор принимал неожиданный оборот. Прежде Сева не задавал подобных вопросов. Тем более удивительно услышать такое от человека, который входит в ближний круг его доверенных лиц. А может, это проверка «на вшивость»?
– Я тебя не совсем понимаю, Сева, к чему ты это клонишь?
Напарник хмыкнул.
– Не напрягайся, все в порядке. Я не собираюсь докладывать шефу. У меня нет никаких записывающих устройств. Можешь посмотреть, – поднял он рубаху. – Только сколько же можно на него корячиться? Через него проходят миллионы баксов, он купается в деньгах, а мы даже нулевого капитала не нажили… Обидно! Поделился хотя бы…
– Что ты предлагаешь?
– Предлагаю забрать это яйцо Фаберже и слинять как можно дальше отсюда! Это как раз будет ровно столько, сколько он нам задолжал. Мы ему такие дела проворачиваем, а он нам копейки платит.
– Яйцо Фаберже стоит миллионы долларов. Ты думаешь, что он нам недодал миллионы?
– А ты думаешь иначе?
– Ты это серьезно? Или пургу гонишь?
– Серьезнее некуда. Пойми, Костя, это наш шанс! Другого такого может не представиться за всю жизнь.
– Это уж точно… Не каждый день приходится искать изделия Фаберже.
– Мы можем продать его, разделить деньги поровну и слинять куда-нибудь в Австралию. А с хорошими деньгами мы везде желанные гости.
– Хорошо. Предположим, я соглашусь, но как ты собираешься его продать?
Сева загадочно улыбнулся:
– Мне приходилось толкать кое-какие вещички за кордон, так что каналы отлажены.