Что будет дальше, она не знала, но что-то будет. Она еще не решила, останется ли работать в телекомпании Черных, да они это и не обсуждали.
Вероника не удержалась от восхищенного оха, когда Галя появилась в холле. Галя же уставилась на портрет Светланы, который висел над входной дверью. На нем она была запечатлена в черном платье и с тем же ожерельем на шее. Да, они были так похожи…
Их ждал черный лимузин, покативший Галю и Станислава в особняк известного режиссера-оскароносца, отмечавшего пятидесятилетний юбилей в своем поместье на Николиной Горе.
Всю дорогу они молчали, хотя Галя чувствовала, что Станислав порывается сказать ей что-то. Она боялась того, что он мог ей сказать.
Особняк режиссера чем-то смахивал на собор Святого Петра в Ватикане. Галя заметила, как Черных еле заметно поморщился. Нет, это определенно было не в его вкусе. Может, режиссер и был гением сценария и камеры, но в архитектуре он явный профан.
Дверь лимузина распахнулась, первым из автомобиля вышел Станислав. Затем он галантно подал руку Гале, и она шагнула на красную дорожку, тянувшуюся к мраморной лестнице.
Она почувствовала на себе завистливые и восхищенные взгляды, улыбнулась Черных, сделала шаг – и в этот момент и прогремел выстрел. Галя только почувствовала, что что-то впилось в ее грудь, боль разорвала тело, и свет стал постепенно угасать.
Вокруг них беспорядочно метались охранники, в ужасе кричали гости, дико лаяли собаки. Послышалось еще несколько одиночных выстрелов, а затем – автоматная очередь.
Станислав нежно держал Галю на руках, а она чувствовала, что жизнь ускользает из нее. Она уже закрыла глаза, когда услышала его задыхающийся голос:
– Галя, Галюша… Я ведь так люблю тебя! Я хочу, чтобы ты стала моей женой! Не умирай, прошу, не умирай!
Галя улыбнулась. Вот что, оказывается, он хотел сказать ей все это время! А Черных думал, что она не слышала, и твердил, что хотел сделать ей предложение.
Собрав последние силы, Галя открыла глаза и прошептала:
– Да, я тоже хочу!
Черных встрепенулся и уставился на нее, а Галя, чувствуя, что у нее изо рта бежит кровь, сказала:
– Да, я принимаю твое предложение. Потому что я тоже люблю…
Она не договорила, ибо свет в глазах померк окончательно.
Поженились они две недели спустя. К тому времени Галя уже немного поправилась, не находясь больше между жизнью и смертью. Ее спасло ожерелье, украшавшее грудь, – одна из пуль попала в центральный синий алмаз, отчего отрикошетила и ушла в сторону по касательной, не задев сердце. Иначе – в этом медики были уверены на сто процентов – Галя бы непременно умерла.
Церемония прошла в закрытой клинике, где Галя проходила курс лечения. Чтобы обеспечить полную безопасность, Черных недолго думая приобрел клинику в свою собственность.
Ее Галя покинула месяц спустя. Шрамы на теле к тому времени зажили – на теле, но не в душе. Потому что ее мучили ночные кошмары, ей казалось, что киллер выстрелит в нее и попадет прямо в голову.
Станислав развил бешеную активность, чтобы узнать подоплеку случившегося. Хотя он и так с самого начала был уверен: за покушением стоит Дзадоев. Негласное следствие подтвердило эти выводы, однако ни до киллера, ни до посредника добраться не удалось: когда Гусаров вышел на них, они были мертвы. Кто-то старательно заметал следы, не желая, чтобы правда стала достоянием общественности.
Галя знала, что она бы могла забиться в раковину, как улитка, не покидать поместья и позволить депрессии взять над собой верх. Поэтому, превозмогая страхи, она вернулась на работу, заявив Станиславу, что не намерена превращаться в жену-домохозяйку.
– Я так и думал, что ты так поступишь! – сказал он, явно поощряя ее решение. – Потому что Света поступила бы так же!
Света, Света, Света… Культ его покойной жены был неискореним. И, кажется, Черных не понимал, как это странно: у него была новая молодая супруга, а он тосковал по старой.
Галя осознавала, что Станиславу потребуется время, дабы привыкнуть к новому положению вещей. Однако она все же решила сократить количество портретов Светланы в особняке. Они висели практически в каждой комнате, а ведь комнат в поместье было больше шестидесяти.
Однако она недооценила реакции Черных на это. Увидев, что из холла, столовой и гостиной исчезли изображения Светланы, он вызвал к себе в кабинет Галю и отчеканил:
– Портреты должны вернуться на место!
Но Галя не собиралась сдаваться, поэтому упрямо ответила:
– Ни за что! Твоя новая жена – это я. Я понимаю, что ты еще скорбишь о Светлане, но представь себе, каково при этом мне. Или ты не хочешь жить настоящим, предпочитая прошлое?
Он надолго задумался, а потом изрек:
– Хорошо, пусть будет по-твоему. Однако впредь всегда советуйся со мной, если хочешь что-то изменить в этом доме! Ведь этот дом проектировали Света и я…
– Света мертва! – ответила Галя. – А я жива. Неужели ты не понимаешь этого? Жива!
Так они поссорились в первый раз. Размолвка длилась достаточно долго, они почти две недели не разговаривали друг с другом, и все завершилось в тот момент, когда Галя поняла, что беременна. Она не хотела говорить об этом Станиславу, размышляя над тем, что их брак, не исключено, скоро завершится разводом. Она не хотела, чтобы покойная Света вечно стояла между ними.
Однако Черных узнал о том, что она ожидает ребенка, – конечно, врач не сумел удержать языка за зубами. И это все переменило: если раньше Станислав регулярно заглядывал в беседку, где была погребена Светлана, то теперь уделял все время Гале. Подобная перемена даже обеспокоила ее – кажется, Черных был неуемен во всех вопросах.
Она родила девочку, и Станислав, недолго думая, предложил назвать ее Светланой. Когда он изрек это, Галя почувствовала, что в ушах у нее зазвенело. У нее случилась истерика, она выгнала Станислава из палаты и заявила, что не хочет его больше видеть.
Сошлись на том, что дочь назвали Наташей – в честь матери Станислава. Галя немного успокоилась, решив, что его мания наконец-то закончилась. Однако ее просветила Вероника, сообщившая, когда Галя вернулась в поместье, что Натальей звали не только мать Черных, но и любимую бабку Светланы.
Менять что-либо было уже поздно. Галя поняла: нет, зря она надеялась, что призрак Светланы уйдет в прошлое. Она будет преследовать ее саму и ее дочку вечно.
Но жизнь продолжалась. Галя настояла на том, чтобы выйти на работу через месяц после родов. Она боялась, что если проведет больше времени в поместье, то никогда не сможет вернуться к любимой деятельности.
Последующие полтора года были на редкость удачными, и в то же время Галя чувствовала, что пропасть между ней и Станиславом увеличивается. Нет, он был с ней нежен, не изменял, не гулял. Однако он возобновил посещения могилы Светланы и все чаще и чаще поминал ее в разговорах, ставя Гале в пример. Это безумно раздражало, но Галя понимала – переделать мужа она не в состоянии.