– Даже предположить не могу, – устало признался я.
– Может, раскидаем завал? – завелся парень.
– Господь с тобой, отрок! – скопировал я отца Аристарха, осенив помощника крестным знамением. – Тут работы на несколько часов, а мне уже в город пора возвращаться. Давай-ка раскопки до следующего визита сюда отложим.
– Ну Александр Григорьевич, ну пожа-алуйста! – почти по-детски заныл тот. – Ну давайте хотя бы верхний слой снимем!
– Хорошо, – сжалился я над ним. – Но предупреждаю: смогу задержаться здесь только до половины пятого, не дольше…
Пока я укладывал в рюкзак стянутое с себя оборудование, Славик в два прыжка взметнулся на вершину каменного завала и уже с остервенением громыхал там киркой. Я поспешил ему на помощь, но, стараясь сохранить остатки сил, работал не столь яростно. Тем не менее довольно скоро нам удалось пробить в верхней части завала узкую щель, и Владислав не замедлил всунуть в нее лом. Неожиданно тот выскользнул из его натруженных до мозолей рук и, глухо бренча, исчез во мраке.
– Там пещера! – радостно завопил юный землекоп. – Значит, мы на верном пути!
– Все это, конечно, замечательно, дружище, но мое время вышло, – прервал я его восторги. – И без того лишних десять минут прихватил, так что теперь придется ускоренным ходом в город топать.
Я ожидал, что Владислав выразит желание примкнуть ко мне, однако он умоляющим тоном попросил разрешения остаться. При этом глаза его пылали таким безудержным азартом, что я понял: он будет раскапывать насыпь до тех пор, пока либо что-то не найдет, либо не свалится от усталости.
– Ладно, оставайся. Только не перетрудись: тебе ведь еще и велосипед на себе назад тащить, – напомнил я на прощание и устремился в город, до которого предстояло преодолеть почти шесть километров.
Солнце, на мое счастье, светило в спину, так что скорость, несмотря на усталость, удавалось сохранять достойную. Правда, вскоре начался утомительный подъем в гору, зато оказавшись на вершине холма я был вознагражден за труды открывшимся оттуда потрясающим видом на город. Если бы у меня имелась при себе подзорная труба, я наверняка смог бы разглядеть даже маковки монастырской церкви. Оглянувшись назад, понял и причину, по которой партизаны выбрали для своего лагеря именно эти места: лишь обширный лесной массив близ Черногрудина мог надежно укрыть группу людей, вынужденных скрываться от посторонних глаз.
Вдоволь налюбовавшись окрестными красотами, я торопливо зашагал вниз, к благам цивилизации.
До отделения связи я добрался даже раньше, нежели предполагал. Зашел внутрь, поверх голов немногочисленных посетителей приветственно помахал Тамаре Ивановне. Она в ответ сдержанно кивнула, и намек мною был понят: не следовало вчера пользоваться служебным телефоном без ее разрешения. Тем не менее я терпеливо дождался окончания рабочего дня, и женщина снова отвела меня в знакомую комнатку, но в одиночестве там уже не оставила: сама отыскала пришедшее на мое имя письмо, и я попросил его распечатать.
Первым из принтера выполз листок с картой пруда, а следом – небольшое, всего в полстранички сопроводительное письмо. Поблагодарив женщину и вежливо с ней попрощавшись, я вихрем вылетел из здания почты, присел на скамейку и торопливо прочитал письмо. Хвала Леониду! Его комментарии к графическому материалу с лихвой компенсировали мою вопиющую безграмотность и позволяли теперь отправляться на переговоры любого уровня. Так, Леонид сообщал, что в пруду сосредоточены даже не два, а целых четыре скопища металла, причем три из них располагаются в его центральной части (масса затопленных предметов в каждой из трех точек достигает предположительно полутоны), а четвертая – примерно в пяти метрах от плотины.
«Полагаю, – писал мой консультант, – что масса объекта, затопленного близ плотины, не превышает ста килограммов. Однако убедительно прошу именно к этому объекту отнестись с наивысшей степенью осторожности, поскольку он целиком состоит из цветного металла. Возможно, это взрыватели к ручным гранатам или артиллерийские снаряды, так что перед извлечением их со дна следует обеспечить надлежащие меры безопасности. Советую произвести на данном участке предварительную размывку грунта струей воды под невысоким давлением…»
Руки мои вмиг задрожали, спина покрылась холодным потом. Значит, я не ошибся: недалеко от плотины затоплен именно сундук с церковными ценностями! Поднявшись, я неспешно двинулся по улице, но вдруг подумал, что среди прохожих вполне могут оказаться люди, для которых лежавшие в моем кармане бумаги представляют большой интерес. «Что, если за мной следят? – мелькнула неприятная мысль. – Не зря же Толик с Митяней оказались вчера в Лисовках, меня пасли, однозначно. И кто знает, какие указания дал им отец Аристарх относительно моей персоны… Нет, никто и ни в коем случае не должен завладеть письмом Леонида!»
Рефлексивно я укрылся за первым же кустом пожухлой сирени, порвал полученное из Москвы послание на мельчайшие клочки и пустил их по ветру. Попробуйте теперь, соберите! Поступить так же с драгоценной картой не поднималась рука. Конечно же, у меня имелась вторая, собственноручно составленная на кухне Кошельковых, но она, увы, не была столь подробной, как присланная Леонидом.
По недолгом размышлении я решил составить понятную только мне шифрограмму, обозначив положение центра каждой магнитной аномалии двумя цифрами через запятую. Первой цифре надлежало отражать расстояние от плотины, а второй – количество метров, которое следует отсчитать от опорной линии, проведенной в свое время по северной стороне пруда. Присев в тех же кустах на корточки, я внес в блокнот зашифрованные данные, сверяясь с картой Леонида. Закончив работу, возликовал: отныне я стал единоличным хранителем тайны монастырского пруда! На всякий случай выучив цифровые комбинации наизусть (вдруг блокнот у меня банально выкрадет местный воришка?), я вообразил себя парнем круче самого Джеймса Бонда.
Затем спешно повыдирал из блокнота все странички, на которых имелись хоть какие-то «лишние» записи и тоже порвал их в клочья. Аналогично поступил и с прочими бумагами по «прудовому вопросу». И лишь тогда почувствовал безумную усталость. Набродившись за день по лесным дорогам и натаскавшись тяжеленных камней, я был готов прямо здесь и сейчас завалиться спать часиков эдак на десять-двенадцать. О долгом пути в заречные Лисовки не могло быть и речи, поэтому ноги сами собой понесли меня к дому Кошельковых: решил попросить приюта буквально на одну ночь. Ну, если не оставят на ночлег у себя, тогда, может, пристроят к кому-то из родных или хороших знакомых…
На мое счастье, Анастасия оказалась дома одна. И, разумеется, стоило лишь мне заикнуться о возникшей проблеме с ночлегом, как девушка немедленно организовала спальное место на застекленном балконе, где для подобных случаев у Кошельковых припасена была раскладушка. Чуть позже, поглощая приготовленные Настей горячие бутерброды с ветчиной и помидорами, я поинтересовался, не звонил ли Славик: все-таки время было уже позднее, и на правах старшего друга я за него искренне тревожился. Однако Настя заверила, что у Владислава в Черногрудине живут двое одноклассников, у которых он в случае чего сможет запросто переночевать. Успокоившись, я поблагодарил гостеприимную и рукодельную девушку за вкусный ужин, пожелал ей спокойной ночи и отправился на раскладушку. Перед тем как провалиться в благостный сон, успел подумать, что в качестве признательности не помешало бы сводить Анастасию в какое-нибудь приличное заведение…