От страха я невольно проснулся и, поняв, что это был всего лишь сон, облегченно вздохнул. Однако уже в следующее мгновение волосы на голове вновь встали дыбом: моего горла и впрямь коснулись чьи-то грубые пальцы! Готовясь завопить на весь монастырь, я судорожно втянул в себя литров пять спертого казарменного воздуха, но тут, к счастью, услышал в темноте шепот:
– Вставайте, Александр Григорьевич, уже десять минут шестого!
– Встаю… – сипло выдохнул я.
Вспыхнула лампочка карманного фонарика, и в круге света я увидел виноватую физиономию Толика.
– Простите, что проворонил нужное время, сам чуть не проспал. Слава богу, Клавдия на работу пришла…
– Та, что на кухне работает? – машинально поинтересовался я, нервно натягивая не просохшие за ночь брюки.
– Она самая. Я уже попросил ее кофе вам сварить.
– А себе?
– Да нам не положено, мы чаем обходимся…
Войдя в скудно освещенную столовую, я увидел уже знакомую женщину в белом переднике. Она приветливо поклонилась и указала глазами на придвинутый к газовой плите столик. На нем дымились две тарелки с жареной колбасой, обрамленной зеленым горошком, и стоял кофейник, из носика которого вырывались клубы пара.
– Вы нас прямо балуете, – отвесил я поварихе незатейливый комплимент, начав наперегонки с Толиком поглощать ранний завтрак.
– А чего ж не побаловать-то, – обрадованно всплеснула она руками, – коли только на вас вся надежда наша!..
В считанные минуты покончив с трапезой, мы поблагодарили Клавдию за хлопоты и вышли на улицу. Поскольку к месту работы двигались молча, я прокручивал в голове случайно оброненную кухаркой фразу. Интересно, что она подразумевала под словом «надежда», если я обретаюсь тут без году неделю? «Впрочем, скорее всего просто слышала обрывки чьих-то разговоров, а сути их не поняла», – пришел я к выводу и переметнулся к мыслям о «бидонах»-баллонах, вернее, о их содержимом.
Неожиданно вспомнился недавний сон, а вслед за ним – и виденный в далеком советском прошлом документальный фильм, в котором тоже присутствовали и колючая проволока, и изможденные узники в полосатой «униформе». Название фильма за давностью лет не припомнил, а вот закадровый голос комментатора всплыл вдруг в памяти довольно отчетливо. Суть произносимого им текста сводилась тогда к тому, что для ускорения процесса уничтожения ежедневно прибывающих в концлагеря пленных немцы применяли газ «Циклон-Б».
«Что, если хранящийся в лампообразных емкостях Ziclon-G – прямой потомок газа "Циклон-Б"? – мелькнула в голове страшная догадка. – Ведь если существовал Ziclon-В, логично предположить и существование газов с маркировкой Ziclon-А, Ziclon-C и так далее… А если газ Ziclon-G – вещество стабильное, он мог сохранить свои свойства и до наших дней. Но тогда получается, что с моей помощью Роман Данилович Красновский завладел огромным арсеналом смертоносных газов!»
– Что дальше делать будем? – вернули меня к реальности голос Толика и луч его фонаря, осветивший притулившуюся к плотине помпу.
– Включай машину и начинай размывать глину прямо по центру насыпи, – распорядился я, усилием воли отбросив назойливые мысли о баллонах «на потом». – Ориентируйся на сливной колодец, води струей метрах в четырех от края плотины, не дальше.
Пока напарник запускал двигатель, я на ощупь отыскал в кустах свой сачок и двинулся наперевес с ним к бодро загудевшему агрегату. Спустя минут десять попросил Толика перенаправить струю воды чуть ниже и приступил к «ужению». Постепенно расширяя границы поисков, довольно скоро я почувствовал, что сачок зацепился за что-то очень тяжелое. Сердце мое радостно забилось, рукоять поискового инструмента выгнулась дугой, но наружу проволочная сетка вылезать не желала.
– Бригадир, бросай на хрен свою трубу и бегом ко мне! – позвал я Толика.
В четыре руки нам почти удалось подтащить зацепленный мною предмет к берегу, но тут он застрял окончательно. Времени на раздумья не было, и я, сняв одежду и закинув ее на плотину, снова бросился в грязное месиво. Холодная вода неприятно обожгла босые ноги, но я стиснул зубы, погрузил руки в жижу по плечи, нащупал угловатый предмет и, крепко схватив его, пошел обратно. Выбравшись с помощью Анатолия на сухой берег, осторожно опустил нелегкую ношу на камни.
– Посвети, – шепнул я напарнику, и желтый луч тотчас заскользил по затейливо выгнутой крышке то ли большой металлической шкатулки, то ли маленького ларца.
Толик попробовал приподнять крышку, но та не поддалась. Возможно, была заперта на внутренний замок или попросту забита грязью.
– Может, его об камень грохнуть? – приподнял ларчик Анатолий.
– Сдурел?! – осадил его я. – Это же историческая реликвия!
– А как же мы узнаем, что в нем лежит?
– Не горит, потом выясним, – ответил я, хотя у самого сердце трепетало от нетерпения как заячий хвост. – Спрячь его пока в сливной колодец, а я тем временем продолжу поиски. Вдруг на дне еще что-нибудь подобное отыщется?
И действительно: новые металлические предметы не заставили себя долго ждать. Я безостановочно черпал грязную жижу сачком, а то, что оставалось от ее процеживания сквозь сетку, вытряхивал прямо на плотину. То и дело раздавался звон металла о камни, но одновременно становилось все светлее и светлее, и, следовательно, надлежало торопиться: в любой момент сюда могли пожаловать нежелательные гости.
Монастырский колокол и впрямь объявил вскоре всеобщий подъем. Для завершения поисков у нас с Толиком оставался максимум час, а ведь требовалось еще перекатить помпу обратно к мосткам и привести себя в относительный порядок. Поэтому, скребанув сачком по дну еще пару раз, я снова забросил его в кусты и бросился «знакомиться» с новой добычей. Толик немедленно ко мне присоединился, и мы, точно два чумазых карапуза в песочнице, принялись азартно разгребать руками созданную мной на берегу кучу ила. Когда извлекли из нее все, что было тверже земли, приступили к сортировке: в одну сторону скидывали куски полусгнившей древесины, ржавые гвозди и прочие ненужные примеси, а в другую – все более-менее ценное.
Результатом «улова» оказались: два блюда (овальное и круглое), несколько широких бокалов на длинных ножках, обрывки крупнозвенных цепочек, десятка полтора разноформенных нагрудных крестов, шесть подсвечников, дюжина лампадок, столовые приборы и четыре чарки в виде бочонков. Первое же место среди находок я мысленно отвел довольно увесистому кресту, украшенному синими и розовыми камнями. Все найденные предметы были металлическими, и в глубине души я очень надеялся, что они изготовлены из золота или, на худой конец, из серебра. На всякий случай провел ладонью по уже отброшенной в сторону грязи и вдруг нащупал в ней маленький округлый предмет.
– Что-то еще нашли? – воззрился на мою руку Толик.
– Нет, гвоздик очередной, – состроил я невинные глаза, – похоже, мы с тобой уже подчистую всё выгребли. Поищи-ка, дружище, мешок! Сложим в него добычу и тоже опустим пока в колодец. А то, не ровен час, заявится сейчас сюда кто-нибудь.