Этим утром я поднялась ни свет ни заря – в половине седьмого утра, так как Сушмита посоветовала выехать еще до того, как начнется пекло. Это был мудрый совет, несмотря на то, что авто представительского класса оснащено всеми возможными удобствами, включая кондиционер и мини-бар. Во время путешествия я люблю смотреть в окно, и мне не нравится, когда при этом меня отвлекают пустыми разговорами. К счастью, Чхая и сама не была расположена к беседам, тихо забившись в угол на заднем сиденье, она думала о чем-то своем, поэтому поездка протекала приятно.
Я сразу сообразила, что Лал везет нас по самым выигрышным местам, стараясь показать этот туристический центр с привлекательной стороны. В отличие от Дели, большей частью застроенного новыми зданиями, Агра сохранила средневековый облик с узкими улочками, с магазинами, торгующими изделиями из серебра и золота, с историческими зданиями, являющимися шедеврами могольской архитектуры. Мы намотали несколько кругов вокруг Тадж-Махала – Лал давал мне рассмотреть его во всей красе. А поглядеть было на что! Расположенный на берегу реки Джамны, построенный из мрамора, покрытый стихами из Корана, мавзолей и в самом деле являл собой удивительный памятник индийской архитектуры…
Лал повернулся к нам и что-то спросил.
– Хотите пройтись? – перевела Чхая. Глаза девушки сияли, и я спросила:
– Ты-то уж наверняка часто тут бывала?
– Не поверите – ни разу! – ответила она смущенно.
– Ну, тогда мы просто обязаны все тут осмотреть, – решительно сказала я.
Несмотря на ранний час, туристы уже наводнили комплекс. Англичане и немцы медленно бороздили периметр, лениво осматривая все вокруг; японцы и китайцы, вооруженные суперсовременными камерами, носились туда-сюда, принимая забавные позы на фоне Таджа. Среди туристов я заметила нескольких мужчин, одетых в костюмы, несмотря на жару.
– Кто это? – поинтересовалась я у Лала.
– Фотографы, – ответил он через Чхаю. – Они постоянно здесь работают – предлагают туристам сняться на память. Они делают неплохие снимки, но, думаю, скоро потеряют источник дохода.
– Почему?
– Потому что их оборудование не идет ни в какое сравнение с тем, что имеется у туристов, – вон, поглядите на японцев!
Некоторое время мы постояли, наблюдая за одним фотографом, которому удалось залучить к себе молодого китайца. Сначала мы не могли понять, почему парень все время подпрыгивает, но, подойдя ближе, поняли, что такова задумка фотографа: он пытался сделать такой снимок, чтобы казалось, будто турист перепрыгивает Тадж.
– Все это сейчас можно сделать при помощи компьютера, – заметил Лал. – Так что недолго им осталось пробавляться этим – придется искать другой заработок.
В голосе водителя звучало сожаление, но на лице читалась безмятежность: его работа в безопасности, ведь ничего не изменилось со смертью хозяина, и в его услугах по-прежнему нуждаются. По выходе на пенсию Лал получит от семьи Варма определенное содержание, а его сын достойно займет его место за баранкой одного из многочисленных авто в гараже поместья.
В этот момент к нам подлетели сразу два фотографа, наперебой расхваливающие свои умения. Лал собирался отпихнуть их, ограждая своих подопечных, но я его остановила.
– Давай-ка дадим парням заработать, – подмигнула я Чхае и кивнула одному из них, подталкивая девушку к другому. Обрадованные мужчины осыпали нас комплиментами и принялись за работу. Тот, что снимал меня, представился Самиром. Ему было навскидку лет пятьдесят, и я подумала, что же он станет делать, потеряв эту работу? В таком возрасте тяжело начинать все сначала! Кстати, он неплохо говорил по-английски – видно, сказывались долгие годы общения с иностранцами. Закончив, Самир протянул мне свою карточку, сказав, что к вечеру фотографии будут готовы. Но мы, добавил он, можем приехать в любое другое время, и он нам их отдаст. Когда я достала из кошелька деньги, Самир забавно затряс головой, отводя мою руку с зажатыми в ней купюрами.
– Потом, когда я отдам снимки! – сказал он.
Пожав плечами, я сунула деньги обратно, и мы в сопровождении Лала двинулись в направлении Таджа. Заплатив за вход смешную сумму, равнявшуюся примерно двум с половиной долларам, мы вошли внутрь. Помещение, отделанное драгоценными и полудрагоценными камнями, поражало роскошью, и мы провели там не менее получаса, разглядывая произведения искусства, равных которым нет нигде в мире.
Выйдя к реке, мы заметили подростка, сидящего верхом на верблюде. Верблюд лежал на жухлой от солнца траве и мирно щипал ее толстыми губами. Был он худым и порядком облезлым, чем вызвал острый приступ жалости у нас с Чхаей. Мальчишка оказался зорким и тут же приметил глазеющих на него женщин. Он ловко соскользнул со спины верблюда, словно с ледяной горки, и приблизился к нам, заговорив на хинди.
– Он интересуется, откуда мы приехали, – перевела Чхая.
– Так вы не из Индия? – удивленно вскинул брови паренек.
Я ответила.
– О-о, Руси! – радостно сверкнул он глазами. – Но вы так похож на индианка, только кожа белый!
– Мой отец был индийцем, – пояснила я.
– Как вас звать?
– Индира.
– О! Это индийский имя – очень красивый, как мой страна!
– Да, твоя страна очень красивая, – с улыбкой подтвердила я.
– Вы тоже! – выпалил он и покраснел, как девица. – Меня звать Ракеш, Ракеш Кхан. Хотите на верблюд покататься?
– Осторожней, – предупредил Лал через Чхаю. – С непривычки езда на верблюде может показаться весьма неприятным опытом!
Тем не менее я согласилась, хотя Чхая наотрез отказалась, испугавшись серьезного, задумчивого взгляда животного. Едва вскарабкавшись на Кемаля, я поняла, что имел в виду Лал, предостерегая меня. При движении «корабля пустыни» усидеть на нем оказалось непросто. Во время поездки по берегу Джамны Ракеш рассказал мне о себе. Он жил с матерью и плохо помнил отца, так как тот умер через несколько лет после его рождения. Отец работал камнетесом в одной из мастерских в районе Таджа и занимался тем, что изготавливал на продажу маленькие мраморные копии Тадж-Махала, шкатулки и фигурки богов. Мраморная пыль забила легкие за много лет тяжелого труда, и мужчина умер от туберкулеза. Мать делала черную работу в маленькой мастерской, которая занималась вышивкой свадебных нарядов.
– Свадьба – очень дорого, – рассказывал Ракеш. – Вышивка – еще дороже, но мать получать мало-мало, так что еле хватать на еду. Но я не быть такой, как мать и отец, я учиться и стать большой человек – работать в банк или ресторан!
– Правильно, – похвалила я. – Обязательно надо учиться!
– А ты учиться? Кто твой профессия?
– Я доктор, Ракеш.
– Доктор?
В голосе мальчика прозвучало уважение.
– Доктор – очень долго учиться! – качая головой, проговорил он. – Очень дорого! Я тоже хотеть быть доктор, но о-очень дорогой профессия! Поэтому я быть банкир или официант!