— Почему такая грустная, Павка? — спросил басовитый голос. — Готовь свою окрошку, завтра прибуду. Как дела?
— Федор Савельевич? — удивилась она. — Вы?
— Завтра прибуду. У вас там такие пироги пекутся, что даже на Кипре запашок есть. Сейчас ничего не рассказывай, приеду и поговорим. Завтра под вечер жди.
— Обязательно окрошку приготовлю.
— Тогда до завтра.
— Что такое? — войдя, спросил Арсен.
— Базин приезжает завтра вечером. Вот что значит не только партнер, но и товарищ. Господи, только бы Эдуард Анатольевич выжил. Любой, но только бы живой.
— Могу я спросить вас, Павлина Павловна?
— Конечно.
— Кто ваш муж?
— Он погиб. Был сотрудником милиции, его во время задержания бандитов ранили, и он умер в больнице. А ты почему не женат?
— Была жена и умерла при родах. Сын тоже умер через неделю. И я зарок дал — семьи у меня больше не будет.
— Что? — Альбина приподняла брови. — Это точно? — Выслушав абонента, она покачала головой. — А если уточнить?.. — Абонент перебил ее. — Понятно. Спасибо, деньги получишь, когда понадобятся. — Она отключила телефон и сразу нажала вызов. — Приезжай, — услышав голос Полярника, проговорила она. — Есть новость не очень хорошая. А если точнее, плохая.
— Да непонятно ни хрена, — сказал в сотовый молодой мужчина. — И ее вроде как убрали, и их взорвали. Тут вообще началось — и ментов валят, и тачки взрывают. Похоже, Дорофея убрали и начали друг друга мочить. Вот Стюардесса и попала под замес. Кстати, замоскворецкие в баре меж собой базарили и про Дорофея вспомнили. Похоже, об этом вся столица сейчас базарит. И Атамана упомянули, что, наверное, он отомстил. Вот такие пироги с маком.
— Блин! — буркнул Монгол. — До ментов эти шепотки дойдут, и точно хапнут. Мы должны успеть. А ты возвращайся, в столице делать больше нечего.
Санкт-Петербург
— Вот суки позорные! — процедил Андрей. — Так в натуре ментов наведут. Конечно, хрен чего докажут, но их внимание ни к чему. Я думал, забыто все, но, видно, какая-то сука ляпнула про то время, и началось. Короче, надо эту шкуру найти.
— Как? — спросил Монгол. — Мы уже сколько бабок отдали…
— Бабки с него получим. — Андрей посмотрел на Валерьяна. — Вот что, Валерьянка, что-то мне вся эта канитель не нравится. Мы теряем бабки, а делов нет.
— Я в этом виноват? — усмехнулся на удивление спокойный Пустовин. — Я делаю все, что могу. А ты, похоже, только говорить умеешь. И в Саратове все провалил, и здесь ничего не можешь. В Москве твоих людей завалили, а ты не знаешь кто. Я тебе говорил про подругу Дорофеевой, и что? Качка послал, а в оконцовке…
— Хорош! — угрожающе произнес Андрей. — Ты меня, сучара, крайним делаешь?! — Он схватил бутылку из-под коньяка и ударил об угол стола. — Я тебя сейчас разрисую! — Он шагнул к попятившемуся Валерьяну.
— И останешься ни с чем, — ответил Валерьян. — Дорофеева в Сестрорецке, убивают ее подругу, убивают мента и…
— И что дальше? — Андрей схватил его за горло. — Что дальше, сука? — Он поднес отбитое горлышко к глазам Валерьяна. — Ну?!
— Искать ее в Сестрорецке надо, — прохрипел Валерьян. — Она там, ее видели у дома… Задушишь…
— Не понял. — Андрей отпустил горло. — Кто видел?
— Мент, — растирая горло, ответил Валерьян, — но его в тачке взорвали. И бабу ту, про которую говорили, тачка сбила. В Сестрорецке Дорофеева, и кто-то ее защищает, даже от ментов…
— А в натуре, Андрюха, — поддержал Валерьяна Монгол, — там эта сучка. Надо ее фотоморду найти и послать туда парнишек, пусть побазарят с братвой. Ведь там кенты по зоне у некоторых наших есть.
— Этого делать нельзя ни в коем разе, — возразил Валерьян. — Во-первых, не исключено, что об интересе узнают менты. Во-вторых, не хватало еще, чтобы вмешались сестрорецкие. Им найти Дорофееву труда не составит. Надо спросить у соседей убитой. Наверняка кто-то знает ее подруг. Прикинуться дальним родственником и поинтересоваться.
— Поедешь ты, — решил Андрей. — Монгол, ты с парнями будешь его пасти и, если что, надавишь на тех, кто…
— Подожди, — испугался Валерьян. — Но я…
— Поедешь ты, — повторил не терпящим возражений тоном Андрей.
— Ну что? — зло спросил вошедший в кабинет Воронина Опарин. — Дождались? Я же вам говорил, что надо…
— Тихо! — гаркнул Воронин. — Ты чего взбесился?
— Алку с мужем убили. — Опарин положил на стол газету. — И соседку ее, и мента там взорвали. Я говорил, надо было у нее узнавать, а теперь…
— Но ты говорил, что и она знает, — ответил Воронин, кивнув налево. Константин, посмотрев в ту сторону, увидел Нину.
— Нинель, — сказал он, — ты же знаешь Женькин адрес? Ну скажи, я хочу сына своего увидеть.
— Да не ври! — усмехнулась Нина. — Я не знаю зачем, но адрес нужен ему, — кивнула она на Воронина. — И не зря ты газету принес, в которой написано, что Алку убили. Я пришла кое о чем сказать. — Она сердито посмотрела на Воронина. — Отпустите Альберта, или я заявлю в милицию. О Жене я ничего не знаю, а если бы и знала, не сказала бы. Где Альберт?
— Понятия не имею, — ответил Воронин. — Ты думаешь, я его похитил? Я не знаю, где он. А когда он пропал?
— Вчера вечером ушел за сигаретами и не вернулся. А мне говорили, что его затащили в какую-то машину. Я хотела идти в милицию, но решила сначала с вами поговорить. Где Альберт?
— Смелая женщина, — посмеиваясь, проговорил Воронин. — Ее подругу убивают, а она идет, чтобы потребовать отпустить ее хахаля. Я понятия не имею, где Осокин. Ему бы любой мужик позавидовал, иметь такую женщину и…
— Отпустите Альберта, — перебила его Нина. — Он ничего не знает. Я тоже не знаю.
— В гараж ее, — приказал Мусе Воронин. — Отпустить тебя мы не можем, но если ты скажешь, где Дорофеева, получишь денег и машину, а если нет, убьют.
Понимая, что это не шутка, Нина, отступив на шаг, испуганно смотрела на Воронина.
— Ну что? — подошел к ней Муса.
— Я знаю только номер Женькиного сотового, — сказала она.
— Врешь! — улыбнулся Воронин. — Я не понимаю твоего страха. Мы только хотим воссоединить папашу с его сыном и женщиной, которую он любит. А этих, — он кивнул на газету, — кто и из-за чего убил, мы не знаем. Мы хотели ехать к ней, но решили, что лучше, если ты нам назовешь адрес Жени, и все. Вот деньги, — он открыл сейф, — двадцать тысяч долларов. И вот ключи от машины, а вот документы на нее. — Он подал знак Мусе. Тот взял папку со стола и протянул ее Нине. — Адрес, и все это твое, — улыбнулся Воронин. — С ней ничего плохого не случится. А вот с тобой, если будешь упрямиться, может. Итак, Павлова, я жду.