–Знаешь, Антон… Все это так неожиданно… – Маша говорила и избегала его взгляда. – Я очень тронута, но… Чего ты от меня хочешь, скажи?
Все-таки она заставила себя посмотреть ему в лицо. Оно сияло, и это сияние испугало ее.
Все было не так, как должно быть, совсем не так…
–Ты бы вышла за меня? – внезапно спросил Антон.
–Замуж? – глупо уточнила зачем-то Маша.
–Да, – выдохнул Пономарев.
Нет, она была не готова к такому. Но обожание, написанное на его лице… Маша почувствовала, что теряет голову.
–Не знаю… – пробормотала она. – Просто ты и я…
–Да, я понимаю, – поспешно сказал Антон. – Моя работа, мое окружение… словом, все. Но, Маша, ты даже не представляешь… – Пономарев на мгновение умолк. – Если я брошу все и уйду, – решительно спросил он, – ты… ты останешься со мной?
Молодая женщина недоверчиво посмотрела на собеседника:
–Что, так просто возьмешь и бросишь?
–Да, – коротко ответил тот.
Стоявший за дверью охранник услышал его слова и отлепился от косяка. В руке у него был зажат самый обычный сотовый телефон, по которому он тихо, очень тихо беседовал последние несколько минут. Так, словно боялся, что его услышат. В паре шагов от него переминался с ноги на ногу еще один охранник, то и дело поглядывая на часы.
–Нет, погоди, – выразительно прошипел первый в телефон, – еще не время… Жди, тебе говорят!
Он выслушал какие-то возражения и повторил свой приказ. Второй охранник сделал вид, что ничего не заметил.
А в комнате Маша и Антон, не подозревая о том, что творится всего в нескольких метрах от них, продолжали свой разговор.
–Но почему? – спросила молодая женщина, удивленно глядя на собеседника. – Почему ты хочешь все бросить?
И тот ответил:
–Потому что не хочу, чтобы ты стыдилась меня. Я люблю тебя, Маша. И хочу быть с тобой. Всю жизнь, сколько еще мне остается.
Он не шутит, внезапно поняла женщина. Он вовсе не шутит… Ей неожиданно стало жарко. Так жарко, словно в этой роскошной квартире сегодняшней теплой летней ночью не работали кондиционеры. Маша сделала шаг от окна и пробормотала, едва понимая, что говорит:
–Антон, это все слишком серьезно…
–Скажи мне только «да» или «нет», – настаивал мужчина. – И я клянусь тебе, что все будет хорошо.
Словно ища поддержки извне, Маша бросила взгляд на окно, за которым виднелся невыносимый дом напротив.
–Значит, ты согласна?
Женщина облизнула губы.
–Да, – наконец вымолвила она.
И, услышав ее ответ, Антон улыбнулся. Да, улыбнулся своей неповторимой, широкой, мальчишеской улыбкой. И сказал, весело блеснув глазами:
–Знаешь, сегодня – самый лучший вечер в моей жизни.
А потом раздался выстрел.
–Все остальное вы уже знаете. – Маша подняла глаза на капитана. Плечи ее поникли.
–Да, – кивнул Кошкин.
Он сидел, вертя в пальцах ручку. На Машу он не смотрел. Она улыбнулась потерянно и жалко развела руками:
–Вот и все. Теперь вы понимаете, отчего мне так сложно… так невыносимо тяжело говорить обо всем этом.
Кошкин метнул на нее быстрый взгляд и отвел глаза.
–Значит, он говорил вам, что собирается завязать со своим прошлым? Как по-вашему, Пономарев всерьез собирался так сделать?
Но Маша только покачала головой:
–Не знаю… Может быть, просто обещал, чтобы успокоить меня. Но он казался таким искренним…
Женщина всхлипнула, и Кошкин разозлился на себя самого. Все было ясно, кристально ясно. К чему еще ненужные слова?
–Так или иначе, теперь мы уже никогда точно не узнаем, – буркнул капитан.
–Да, – безучастно подтвердила собеседница, – вы правы.
Кошкин поднялся с места.
–Простите, что пришлось задержать вас так поздно… Если хотите, я могу распорядиться, чтобы вас подвезли до дома, – предложил Олег, завершая разговор.
–Спасибо, я на машине, – отозвалась молодая женщина. Вытерла слезы и тоже поднялась.
–Если нам понадобится что-то уточнить или задать дополнительные вопросы, мы с вами свяжемся, – добавил капитан.
–Конечно. – Маша кивнула. – Я понимаю.
И, хотя в этом не было особой надобности, капитан все же проводил ее до двери.
–До свидания, Мария Витальевна, – сказал он на прощание. – Мне очень жаль, что все так получилось.
–Мне тоже, – проговорила Маша. – До свидания, сержант.
–Капитан, – тихо сказал он ей вслед. Но Маша уже не слышала его.
Потом были еще несколько свидетелей, которые не добавили ни одной детали, существенной для расследования, и в шестом часу утра Кошкин наконец отбыл вместе со своими помощниками. Елена Свиридова, спрятавшись за занавеской, следила, как он выходит из дома. К нему бросилась толпа журналистов, которые обступили его со всех сторон. «Ну да, дорвались до сенсации», – зло подумала Елена. У нее болела голова, и к тому же прислуга попросила расчет в не слишком вежливых выражениях. По словам горничных, они не желали больше находиться в доме, где убивают людей.
–Ты дозвонилась до Андрея? – спросил муж.
–Я не смогла, – раздраженно ответила Елена. – Наверное, он отдыхает и отключил все телефоны.
–Черт возьми! – вспылил Алексей. – За что мы платим деньги этому бездельнику?
Его страх злил ее, мешал сосредоточиться. В то мгновение она не испытывала к мужу ничего, кроме неприязни.
–Успокойся, – бросила Елена. – Они ушли и больше не вернутся. Надо бы стекольщиков позвать.
Алексей поднял голову, спросил недовольно:
–Зачем?
–Заменить испорченное стекло, – пояснила жена. – Хотя… – Елена зябко поежилась. – Я ни за что не буду заходить в ту комнату. Все время буду видеть, как он лежал там…
Алексей тяжело вздохнул.
–Сколько денег потрачено, и все зря, – пробормотал он словно про себя.
–Что? – нервно вскрикнула Елена.
Ее муж горько улыбнулся и потер лоб.
–Мы ничего не добились. Более того – наше положение даже ухудшилось. И зачем я тебя послушался? С самого начала было ясно, что из твоей затеи ничего не выйдет.
–Мы что-нибудь придумаем. – Елене хотелось думать, что ее голос звучит уверенно, но в него все же закралась безнадежность.
–Боюсь, уже слишком поздно, – устало проговорил Алексей.
«Кофе – лучший друг опера», – вспомнил чью-то поговорку Кошкин, допивая чашку. Глаза у него были красные и болели, затылок дьявольски ломило, но он не допускал даже мысли о том, чтобы отправиться отдыхать.