— Убийство не имеет срока давности.
— Об убийстве и речи не идет. Доказана самооборона. Что дальше? В какой-то дыре у черта на куличках достанут из архива забытое всеми дело, чтобы следователи доказали, что другие следователи были полными идиотами. Но это еще не все. Надо обвинить в убийстве гражданку Франции, известную всему миру миллионершу, мецената, приносящую в казну России большие доходы в виде налогов и восстанавливающую на свои средства убогие российские курорты. Ты хоть понимаешь, о чем идет речь, куриная голова? Нет. Таисия тоже не понимала. Потому что всю жизнь жила в страхе и ждала разоблачений. А то кругом живут одни идиоты! Ведь это французы, а не я прозвали ее Черной вдовой. Плевать им, скольких мужей она загнала в могилу. Таисия жила в роскоши и давала жить другим. Она не давила конкурентов и закрывала глаза на аферы своих банкиров. Она удобна всем, и никто не хочет видеть другого на ее месте. А ты говоришь «компромат». Не смеши людей. Я знаю шантажиста. Козявка! Поп с кладбищенского прихода, решивший погреть руки у пылающего костра. Его ничего не стоит раздавить, как клопа, и никто этого не заметит. Но я не стал этого делать. Такую шушеру нельзя воспринимать всерьез и марать об нее руки. Пусть ползает, как червь, пока вороны не склюют. Идиот! Кем он себя возомнил?
Игорь взял мою рюмку и, налив в нее коньяк, сказал:
— Выпьем за удачу, сестренка. Мы с тобой еще пошумим.
— Принеси мне тоже рюмку, — тихо попросила я.
Игорь поморщился, потом встал и направился на кухню.
Конечно, я в его представлении была полной дурой, но инстинкт самосохранения у меня очень хорошо развит. Я увидела видеокамеру, лежащую на стуле возле кушетки, улучила момент и нажала на кнопку записи. На объективе, повернутом к стене, был надет колпачок, но для меня это было неважно, главное — звук на ленту записывался. Когда Игорь вышел за рюмкой, я остановила запись, вынула кассету и сунула ее под подушку. У меня не было никаких планов насчет записи, я хотела прослушать все еще разок и проанализировать сказанное в спокойной обстановке. Я, сколько себя помню, была марионеткой сестры, теперь стала марионеткой подонка, живущего по законам джунглей. Ничего не изменилось.
Стрешнев принес рюмку, и мы выпили. Он положил на стол ключ.
— Будешь жить здесь. Об этой квартире никто не знает. Из города ни на шаг, от меня спрятаться невозможно, да и куда ты денешься без гроша в кармане и без паспорта. Теперь я твой бог, молись на меня, чтобы я вытащил тебя из грязи. Со мной не пропадешь. В ближайшие дни я буду загружен делами. Решение будем принимать по ходу следствия, вперед забегать не хочу. Жди. Будет время, объявлюсь. Мы начинаем новую партию, королевский гамбит.
— Я не смыслю в шахматах.
— Наш мир поделен на черные и белые клетки. Мы выиграли партию черными, сложную партию, теперь будем играть белыми, не прячась по углам. И вообще, мы белые и пушистые.
— Мне нужна одежда. Дай мне ключ от Тайного дома, покопаюсь в гардеробе.
— Ключа у меня нет. Там же проходной двор. Ночью можно в окно залезть. В заборе полно дыр. Бери те вещи, которыми она давно не пользовалась, мне двойники не нужны.
— Мы не похожи.
— Почему же? Фигуры и рост одинаковые. Иначе зачем тебе ее гардероб.
— И еще мне нужна машина. Я не хочу разгуливать по городу пешком.
— Возьми из шкатулки Таисии карточки прокатного гаража. Шкатулка в ее спальне.
— Я помню.
Игорь забрал сумки со съемочным оборудованием, видеокамеру, вынул из видеомагнитофона кассету.
— Еды в холодильнике полно. С голода не сдохнешь, — он бросил на стол несколько тысячных купюр. — А это на мороженое и газировку.
Когда он ушел, сразу стало легче дышать. Часы с кукушкой показывали четверть второго ночи.
В голове была сплошная сумятица. Никаких планов, ничего определенного, но я решила действовать. Куда кривая выведет. В Наташиной одежде, без грима я вышла из дома и пошла пешком по ночному городу. Возле меня остановилась машина.
— Подвезти?
За рулем сидел парень лет двадцати пяти, которого привлекли короткая юбочка и стройные ножки. Я решила, что с таким справлюсь. У него опыта не хватит изнасиловать женщину, не раз попадавшую в подобные ситуации. Я села в машину.
— Выкинь дурь из головы, мальчик. Меня можно взять только по взаимному желанию.
— А почему оно не может быть взаимным?
— Потому что я не клюю на смазливые мордашки.
— Я постараюсь вам понравиться, если вы мне подарите свидание.
Прямо напротив того места, где мы стояли, горела неоновая вывеска кафе «Гвоздика».
— Завтра, точнее, уже сегодня, в семь вечера в этой забегаловке. Но учти, я пью дорогой коньяк. Меня зовут Кира.
— А меня Павел. Я тоже люблю дорогой коньяк.
— А теперь помолчи. Мне нужно на улицу Герцена, дом десять.
Парень присвистнул. На Герцена стояли только особняки. Раз он это знал, значит, был местный.
Доехали без приключений. Я вышла не попрощавшись, обошла высокий забор из прутьев и углубилась в парковую зону. За оградой находилась территория усадьбы. Лазейку я нашла быстро. Игорь прав, попасть в дом Таи так же просто, как зайти в магазин. Я поднялась на второй этаж и зашла в спальню сестры. В шкатулке лежали карточки проката «VIP-гаража». Я взяла несколько штук и направилась в гардеробную.
Перебирая Таины вещи, я не могла найти ничего подходящего. Ни одного нормального платья, все кричало невероятной дороговизной. Тут были наряды на любой случай жизни, включая траурное и подвенечное платья. Что-то упало под ноги и звякнуло. Я нагнулась. Это был маленький изящный ключик с номером на стальной плашке, одетой на колечко.
Я вернулась к платьям и обшарила карманы. Ключ упал из заднего кармана велюровых брюк. В них осталась карточка депозитного банка и листок с кодом. Память у моей сестры оставалась девичьей. Тая не помнила ни одного телефона. Поверх брюк висела бежевая блузка с кружевным воротником. В соотношении с другими вещами брюки с блузкой смотрелись скромно. Похоже, что в этом наряде Тая ходила в депозитный банк. Я переоделась. Теперь меня интересовали деньги. Перед тем как пройти в кабинет, я подобрала к костюму достойную сумочку от «Гучи» и повесила ее на плечо.
Спустившись вниз, я зашла в кабинет сестры. Сейф открылся без проблем. Я знала код — дата рождения нашего отца. На верхней полке лежали две пачки евро купюрами по пятьсот. По пять тысяч в пачке. Уже неплохо, я не привыкла ходить без денег, чувствуешь себя без них голой. А еще там лежал никелированный пистолет и две обоймы с патронами. Тоже вещь нелишняя. Имея дело с таким стервецом, как Стрешнев, надо быть готовой ко всему. В сумочке поместилось все и еще место осталось. Я его заполнила Таисиной косметикой.
Теперь можно уходить. Но далеко я не ушла, меня нагнали «Жигули».