Грозная Надежда Прохоровна напомнила ту нянечку. А в жизни Виталия Викторовича встречалось крайне мало женщин, с которыми не получалось найти общего языка… Обычно воспитанный мамой и бабушкой Маргадон умел расположить к себе любую бабу-ягу. За десять минут разговора и пару поцелуев ручек, покрытых старческой гречкой.
Надежду Прохоровну, Маргадон это чувствовал, на поцелуи и рассказы не возьмешь. Она поставила на стол недопитую чашку и пробасила громко:
– Выспался?
– Да, да, – заюлил Виталий Викторович, – премного благодарен. А где… все?
– Все на работе. А Софа твои дубленку и костюм в чистку понесла.
Воплощение не напившегося чаю укора в полный рост. Конечно, «граф» Мусин спать изволил. А Вадим Арнольдович повез на работу его паспорт для оформления дубликата телефонной сим-карты; Софья Тихоновна не валялась в постели до полудня, а понесла сдавать в химчистку грязную одежду.
Надежда Прохоровна облила «графа» недовольным взглядом, и Виталий Викторович отметил, что вполне ожидаемого приглашения выпить чашечку утреннего чая не получил.
Ну точно баба-яга!
Через пять минут оказалось, что в аттестации Надежды Прохоровны Маргадон все-таки ошибся. Пока он умывался и чистил зубы, Надежда Прохоровна не только убрала его постель, но и поставила на стол в гостиной чашки, блюдца, печенья-варенья.
– Умылся? – спросила, впрочем без всякого дружелюбия. Хотя накрытый к чаепитию стол говорил совсем об обратном – законы гостеприимства баба Надя не презрела.
– Да-да, благодарю, все просто замечательно.
– Тогда садись завтракать. Я сейчас яичницу поджарю.
– Ну что вы, не стоит беспокойства! – воскликнул Мусин и с криком: – Я мигом! Я сейчас! – унесся обратно в ванную, переодеваться в приличествующий обстоятельствам домашний костюм.
Пока менял пижаму и халат на фланелевые куртку и брюки, пришла идея: когда в комнату с горячим чайником в руках зашла Надежда Прохоровна, взору ее предстала трогательная картина – печальный Маргадон подслеповато разглядывает фотографическую рамку, вынутую из чемодана.
– Вот, Надежда Прохоровна, посмотрите – моя мама. Я всегда беру ее карточку с собой во все поездки. Ставлю на тумбочку в гостинице – и… – вздохнул, – как будто мамочка со мной.
Виталий Викторович не был ловким хитрецом. Он просто испытывал жесточайший дискомфорт в присутствии недружелюбно настроенной к нему женщины. Он искренне считал, что любую даму необходимо обязательно к себе расположить!
Ведь женщины – такое чудо! Такая гавань… И когда из химчистки домой вернулась Софья Тихоновна, она застала в гостиной дивную парочку: Надежда Прохоровна с помягчевшим лицом слушала рассказы гостя о мамочке и бабушке.
После завтрака и разговоров Виталий Викторович плотно засел за телефон. Путем неутомимых розысков дозвонился до санатория «Сосновый бор» и минут десять беседовал с тамошним медоречивым менеджером.
– Да-да, конечно, свободные номера есть.
Вам нужен одноместный полулюкс? Вы рассчитываете на лечение?.. Нет? Ну что вы! У нас та кие специалисты! Отличные массажисты, стоматолог, а грязевые обертывания… – просто чудо!
Полный комплекс услуг. Бассейн с великолепными инструкторами, сауна, русская баня…
От Петруши Виталий Викторович знал, что в советские времена санаторий специализировался на борьбе с проблемами опорно-двигательного аппарата. Судя по словам менеджера, специализацию эту он не потерял и перейдя в частные руки. Петруша говорил, что позвоночник ему там действительно подправили.
– …Как вы предполагаете до нас добираться?
На сайте нашего отеля есть подробная карта…
Ах, вы без машины… Тогда – автобус! На машине, конечно, быстрее – чуть более двух часов из любой точки столицы… Но автобусом – удобно.
Хотя и дольше. Он останавливается прямо на развилке к нашему отелю. Гости сообщают по телефону о прибытии, и их встречает машина…
– Как часто ходят автобусы?
Менеджер быстро продиктовал расписание, сообщил, откуда уходят рейсы.
– Наверное, вам будет удобнее выехать рано утром. От Москвы автобус идет четыре часа, но если выехать пораньше, то вы успеете не только на обед, но и на беседу с врачом, диетологом, вам назначат процедуры…
– Да, да… – рассеянно бормотал Виталий Викторович. Представляя, как завтра утром покинет этот гостеприимный дом, он вновь начинал себя чувствовать бесприютным скитальцем.
Один. Совсем один. И только фотография мамочки на тумбочке…
Виталий Викторович забронировал полулюкс, закончил разговор и, взяв со стола мамину фотографию, посмотрел на нее так печально, что у добрейшей Софьи Тихоновны дрогнуло сердце.
– Что-то не так, Виталий Викторович? Что то случилось? От нежного тона милейшей Софьи Тихоновны у Маргадона защипало в носу.
– Конечно, все не так, – вздохнул он тихо. – Представить не могу, что придется ехать… в неизвестность… одному…
– Вы чего-то боитесь?
– Боюсь, – признался Мусин и поднял на Софу большие мокрые глаза. – А вы бы не боялись? Вчера на меня напали… Нотариус пострадал… Я очень, очень боюсь!
– Ну-ну, не надо расстраиваться! Вам только нужно встретиться с Ириной, передать ей документы… В этом не может быть ничего страшного.
– Вы думаете?
– Уверена! Езжайте смело.
– А вы… Софья Тихоновна, не могли бы со мной поехать?
Жена профессора отпрянула. Растерянно взглянула на подругу:
– Я?
– Да, вы. И Надежда Прохоровна… И кто хотите! Я все оплачу! Там прекрасное место. Воздух. Тишина. Отличная кухня! Софья Тихоновна, Надежда Прохоровна, я вас умоляю!
Две пожилые подруги переглядывались, не говорили ни да ни нет. Виталий Викторович почувствовал их смятение, неуверенность и, пока дамы не подобрали слов для отказа, пошел на приступ добрых пенсионерских сердец:
– Пожалуйста, не бросайте меня одного! Ну что вам стоит – приятная прогулка. За мой счет. Хотите – я каждой оплачу проживание в люксе…
– Дело не в деньгах, – перебила Софья Тихоновна.
– А в чем?! Вы не ходите на работу. Почему бы вам не развеяться?! Там же – здорово! Петр говорил, это первоклассный отель!
Софья Тихоновна неловко пожала плечами, покосилась на Надежду Прохоровну.
– Даже не думай, – отрезала та.
– Но почему?..
– Делать мне больше нечего. Если хочешь – езжай сама.
– Но… Наденька… Ты же знаешь, на завтра Вадим купил билеты в Большой… Завтра – «Тоска»!
– А у меня – тоска! – с другим ударением фыркнула Надежда Прохоровна.
– Вот и развейтесь! – обрадованно предложил Мусин.