Или это пахла ударенная Машина голова. Запах убийственного металла зацепился за волосы, застрял в ноздрях, стал беззастенчиво навязчивым – главенствовал. В воображении или в действительности.
Кошмар. Полностью материализованный в форме пистолета.
Мария подкралась к разноцветному вороху, села на корточки и некоторое время привыкала к жуткому железному присутствию.
Может быть, пистолет оставил Марк? Припрятал в бельевом шкафу, забыл… Что требовать от наркомана, теряющего разум без дозы?..
Марья подняла голову, взглянула на разоренную полку…
Нет. Пистолет точно лежал под стопкой полотенец. А их она недавно перебирала после генеральной стирки: укладывала по степени пригодности-приятности буквально неделю назад…
Или… он лежал где-то дальше? А сейчас просто зацепился за полотенца и выпал…
Но нет, нет и нет! Неделю назад Марья не торопилась, принесла из кухни табурет и привередливо перебрала всю стопку: старые либо жесткие – вниз, пушистые и мягкие – наверх!
Черт! Откуда взялся пистолет?!
Нагнетаемая страхом дрожь добралась от подмерзших ног до зубов, и челюсти заклацали билетным компостером. Капельки воды соскальзывали с плохо просушенных волос, стекали по шее и добирались до лопаток. Холод и страх леденили спину. Как каждая нормальная женщина, Марья боялась убийственных мужских игрушек – могуче рыкающих автомобилей, охотничьих ножей, пистолетов, ружей, крепких папирос и спиртных напитков. Мария любила пушистые полотенца, пузырьки в вине и в ванне, запаху сгоревшего бензина и пороха предпочитала флер духов…
Черт, что здесь происходит?!
Неделю назад – нет, пять дней назад – в соседней квартире убили Стаса Покрышкина… Сволочь, подсадившую Марка на героин…
Соседа убил – Марк?!
Боже… Догадка больно саданула по сердцу, Марья отшатнулась от горки полотенец, от пистолета и осела на пол: Марк продолжает приходить! Тайком. Он пробирается в свой дом как вор, подкладывает под белье оружие…
Зачем?!
И что еще он здесь оставил?!
Наступая коленями на полы халата, путаясь и едва не падая, Марья на четвереньках отползла к кровати. Сжалась в комок и оглядела комнату.
Бывшая комната свекрови. Здесь тоже много «черных пятен» – картины Марка на стенах, фотографии на тумбе и трюмо. Бельевой шкаф и кровать уже – свои. Их Марья поменяла через месяц после смерти Татьяны Игоревны…
Она бы поменяла все, но не решилась.
Марк продолжает приходить?..
Помогая себе подняться, опираясь на кровать трясущимися руками, Мария встала на ноги. Оглядела комнату.
Шкатулка на месте. Крышку вон! Колечко, серьги, две цепочки, ожерелье из речного жемчуга… Что еще могло понадобиться в этой квартире наркоману?!
Техника!
Уже совсем не замечая холода, в разъехавшемся от ползания на карачках халате Марья понеслась в студию. (Так, избавляясь от воспоминаний, она недавно стала называть их общую с Марком комнату-гостиную.) Подбежала к рабочему столу, распахнула дверцу тумбы – фотоаппарат на месте! Слава богу. И даже старенькая «мыльница» лежит тихонько в уголке. И две коробочки с использованными и новыми дисками и флешками.
Компьютер? Ноутбук?
На месте.
Деньги!!
Работая вольным стрелком, Марья часто получала гонорары в конвертах, налом, поскольку практически все бизнесмены в Российском государстве хоть чуть-чуть, но увиливают от налогов. Предпочитают не связываться с крупными агентствами, а договариваются со стрелками вроде Маши – таким не нужно оплачивать инфраструктуру, а только непосредственно работу. (Даже в кризис реклама была необходима многим – особенной популярностью пользовались затейливые плакатики с обещанием нереальных скидок.) Но кризис, как ни крути, все же – был. И доверять деньги на хранение банкам Марья мудро не решалась. Хранила их в «кубышке» или сразу тратила на технику, запас расходных материалов, джакузи, прочую радующую душу чепуху.
Конверт с деньгами был на месте: приклеен скотчем к задней стенке книжного шкафа.
Та-а-ак… Если Марк ничего не взял… то, может быть, как раз наоборот – подкинул еще какую-нибудь гадость?! Ведь пистолет-то он спрятал!
Из книжного шкафа на пол полетели книги. Из тумбы высыпались писчебумажные мелочи, блокноты, папки, скрепки, флешки, диски. Упала и разбилась фотографическая рамка…
С кожаного, цвета беж дивана улетели прочь расшитые подушки-думочки, Марья засунула руку в щель между подлокотником и сиденьем… Пальцы нащупали какой-то мягкий полиэтиленовый пакетик.
Маша выудила находку наружу… Небольшой, семь на десять пакетик с плотной защипкой поверху был заполнен снежно-белым порошком.
Уже понимая, что именно она обнаружила, едва смогла расщепить трясущимися руками плотно спаянные кончики, всунула внутрь палец и, вынув его уже измазанным в белом порошке, потерла десну под верхней губой.
Десна онемела. Маша опустилась на диван и свесила руки между колен, слепо глядя на замусоренный пол.
Марк ей наврал. Последний раз он звонил сюда Восьмого марта, поздравлял с праздником и говорил, что больше не колется – лечится.
Наврал.
Это он пять дней назад убил Покрышкина. Застрелил своего «снабженца», украл у него наркотики, потом подбросил пистолет под полотенца – припрятал. Вместе с дозой про запас… Что странно.
«Или, – Марья кисло усмехнулась, – Покрышкин накопил так много товару, что за один раз Марк все не уволок? Или перестраховался, чтобы «передоза» не получить… Соорудил тайничок в диване, решил вернуться, когда край настанет…»
Сволочь! Сволочь!! Сволочь!! Татьяну Игоревну до инфаркта довел, теперь решил жену со свету сжить?!
Нет уж, дудки! Не выгорит!
В расхристанном, спадающем халате Марья понеслась к туалету. Включила свет, откинула крышку унитаза…
От входной двери болезненно и резко ударил звонок. Рука Марьи дрогнула, и часть белого порошка просыпалась на ободок унитаза…
Суетливо смахивая наркотик туалетным ершиком, Марья озиралась на входную дверь, хорошо видимую через длинный коридор, спешила – второй звонок почти совпал с зашумевшим сливом воды.
Господи, да кого же это черт принес!!
Ругаясь и завязывая поясок халата, Мария подбежала к входной двери, глянула в глазок…
В небольшом тамбуре, огороженном от общей площадки дверью с давно выломанным замком, топтались трое мужчин.
Один из них был в милицейской форме старшего лейтенанта.
Мужчины переговаривались и, кажется, не слышали, как в коридоре за дверью прошлепали ноги в мягких тапочках. Высокий крупный парень в кожаной куртке держал поднятую руку возле кнопочки звонка.