Дверь ему открыла Лиза. Они обменялись долгими взглядами заговорщиков, после чего его усадили за стол и принялись угощать приготовленными собственноручно Лизой пельменями. Ольга, отчего-то розовая, тихая, тоже ухаживала за ним, то и дело бросая на него многозначительные взгляды.
– Ну что, как дела? Ольга рассказала мне о вашей поездке. Интересное дело получается! Вроде бы – нормальная, я бы даже сказала, обычная семья, и вдруг срывается из города Аткарска…
– Значит, и тебе это показалось странным?
– Конечно!
– А где Глаша?
– Едет сюда. У нее тоже есть что сообщить. Но, к сожалению, это к делу не имеет никакого отношения…
Он открыл дверь сразу. Обычно она стояла долго под дверью, звонила, вдавливая палец в кнопку звонка, и никогда не была уверена, откроет он ей или нет. Он мог и не открыть, если не хотел ее видеть. Но на этот раз, видимо, хотел. Очень хотел. Словно чувствовал, что этот ее визит важный для них обоих.
– Здравствуй, сынок. – Она поспешно вошла, опустила тяжелые сумки на пол и осмотрелась, словно боялась увидеть здесь постороннего. Сейчас вместо домашней еды, которую она обычно приносила сыну, в сумке были продукты, купленные ею в магазине. Сыр, колбаса, консервы, хлеб, молоко.
Да и Женя вел себя тоже не так, как всегда. Не спешил вернуться к своему компьютеру, а стоял в растерянности, словно не зная, что делать.
– Возьми сумки, сынок, отнеси на кухню.
И он с готовностью подхватил их, быстрым шагом пошел в кухню. Она последовала за ним. Она не знала, с чего начать разговор. Ком в горле мешал ей говорить, но и молчать она больше не могла. Сейчас он узнает все то, о чем, может, и догадывался, но о чем они никогда не говорили вслух.
– Женечка, поставь, пожалуйста, чайник, что-то замерзла я.
Она села на свое место возле окна, опустила руки на стол, стараясь не обращать внимания на грязные чашки и тарелки. Просто сдвинула все в сторону, очистила себе небольшое пространство для чая, ладонью стряхнула крошки. Беспорядок на столе, в комнатах, в голове. Где-то здесь, подумала она, он мучил этих несчастных женщин… Ей даже показалось, что в квартире пахнет женщинами, духами и смертью…
– Сядь, надо поговорить.
Он сел, послушный мальчик, ее единственный мальчик, ее радость и ее беда.
– Женя… – рыдания застряли где-то в горле, она даже закашлялась. – Женя… У нее было трое маленьких детей…
И больше она уже ничего не видела. Слезы хлынули из глаз, она закрыла лицо руками и разрыдалась. Опустив голову, она, судорожно всхлипывая, раскачивалась, мычала, пока не догадалась достать из кармана жакета носовой платок. Высморкалась. Красное лицо, распухший нос, голубые глаза с розовыми белками.
– Давай уедем, сынок, прошу тебя. Ты же знаешь, я тебя никогда не брошу и до последнего буду тебе помогать. Потому что я – мать. Но и она, эта молодая женщина, Катерина Ратманова – она тоже была матерью. И ее трое маленьких детей стали сиротами. У них изверг-отец, он вырастит из них уродов, понимаешь? Ты сделал несчастными ни в чем не повинных крошек! Я знаю, тебе будет трудно объяснить, зачем ты это делаешь… Люди разное говорят, вроде бы кто-то истребляет богатых женщин…
– Дело не в богатстве, мама. – Он смотрел на нее немигающими потемневшими глазами. Ноздри его раздувались, на бледных щеках появились малиновые пятна.
– Тогда зачем? Хотя бы мне расскажи.
– У меня список.
– Большой? – Она вся сжалась в комок в ожидании ответа.
– Какая разница?! Ты же не допустила бы, чтобы твоего сына, мама, унижали прилюдно.
– Ну… Женя… – Она, как немая, произвела несколько неопределенных движений руками.
– Они собирались, пили-ели и смеялись надо мной… они не знали, что я их вижу и слышу все, о чем они говорят.
– Вы были знакомы?
– Нет. Это Лиля. Она предала меня.
– Но почему же тогда ты… расправился не с Лилей, а этой Катей Ратмановой? И с другими женщинами?
– Она – такая же, как и я. Чувствительная. Она не ведала, что творила. Просто бросила им кость, а они подхватили и грызли ее, то есть меня, грызли…
– Вот! Я всегда тебе говорила, что от женщин – одно зло. Тебе не надо было помогать этой Лиле… Она недостойна тебя.
– Я жалел ее и от этого становился сильнее. Я был нужен ей, понимаешь? Она любила меня, пока не поняла, что уже может обходиться без меня. – И вдруг до него начало доходить, что она все знает: – И когда ты узнала?
– Я всегда знала… Когда это началось, про Стеллу…
– Про Стеллу знала? Ма…
– А ты думаешь, почему мы переехали? Ладно, не будем вспоминать… Сейчас нам просто необходимо уехать. Ты здорово наследил…
– Ты обманула меня… – Он тоже всхлипнул, как-то по-детски, нежно, трогательно, опустился перед ней на колени и зарылся лицом в складки юбки. – Ты сказала, что эта девушка меня любит и хочет от меня ребенка… Она меня не любит. Она даже не открыла глаза. Я принялся ее будить, кричал, я хотел, чтобы она видела, что и я тоже готов ее любить, ведь она очень красивая девушка… Но она так плотно сжала свои веки, она не хотела меня видеть. Возможно, она и тебя обманула, сказала, что ей нужен ребенок, и все… А я хотел, чтобы меня любили!
– Понимаешь, Женечка, есть девушки, которые не могут перешагнуть барьер… Им трудно с мужчинами. Это от плохого воспитания. Они считают отношения с мужчинами грязными, вот в чем дело. Есть, конечно, дурно воспитанные девушки, которые считают, что отношения с мужчинами – это хорошо, потому они и позволяют себе иметь дело со многими. А есть такие, которые наоборот, понимаешь? Слишком закомплексованные… Вот и Оля такая. Ты пойми, я хотела, чтобы у нее был ребенок от тебя… Вы бы потом поладили… Я так надеялась…
Она говорила, но тон ее голоса от слова к слову становился все неувереннее и неувереннее. Она придумывала все это на ходу, подыскивала такие слова, звучание которых успокоило бы его. Не могла же она сказать ему, что основной ее целью было отвлечь его, остановить, прервать ту охоту, которая началась уже в его изъеденном болезнью сознании и которая должна была стать неотвратимой страшной реальностью… Что она сама, рискуя всем и подвергая риску близкого человека, совершила преступление, подложив под сына ни в чем не повинную молодую женщину, позволила себе вторгнуться в ее тихую и чистую жизнь. И что если они сейчас не предпримут решительных шагов, то его рано или поздно вычислят, а следом за ним в тюрьму пойдет и она сама, а за ней… Как снежный ком. Кровавый ком.
– Женечка, родной, надо остановиться…
– У меня список, мама!
– Прошу тебя, давай уедем. Куда хочешь. В любой город. Даже в Москву… Но лучше всего переждать все это в каком-нибудь тихом месте, в деревне… Или на даче! Мы будем жить там с тобой вдвоем.