— Да иди ты! — злобно рявкнул Крутов и, резко развернувшись, вышел, хлопнув дверью.
Через пару секунд в курилку тихонечко возвратился Иван Демидович и, подхватив книгу, привычно занял свое насиженное место на диванчике.
— О, Демидыч, вот ты умный человек, практически профессор. Скажи, почему все умные люди такие дураки? — поинтересовался у него Шевченко. — Ладно, можешь не отвечать. Сам знаю, что вопрос этот сугубо риторический. — Тарас подошел к зеркалу, расстегнул рубашку и внимательно всмотрелся в бороздку свежих царапин, явно оставленных ногтями. — «На дурака не нужен нож, / Ему с три короба наврешь — / И делай с ним что хош», — довольно промурлыкал он, оставшись вполне себе довольным увиденным. — Э-эх, Натаха-Натаха! Знойная женщина, мечта поэта! Еще бы поменьше всех этих мазохических штучек…
* * *
…Вжик! Вжи-и-ик!
Отвратительное металлическое сверло вошло в правый висок и закрутилось там в нескончаемом фуэте. Шеф-редактор еженедельной городской газеты «Явка с повинной», он же — глава петербургского отделения Союза журналистов, Андрей Викторович Обнорский инстинктивно прижал пальцы к пульсирующей вене на лбу. Боль не отпускала.
— Да-ша!
Дверь распахнулась почти одновременно с окончанием его вопля. Дарья, как всегда легко, даром что на высоченной шпильке, впорхнула в кабинет с блокнотиком в руках и с вопросительным взглядом во взоре:
— Андрей Викторович, я же газеты вам на стол положила!
Вжи-и-и-и-и-и-и-и-и-ик!..
— Что это? — Словно бы металлические тиски намертво стянули лоб Обнорского. Вообще-то к головной боли он всегда был терпелив, но именно сейчас казалось, что еще чуть-чуть — и голову просто разнесет на части.
«Вжик! Вжик! Вжик! — Уноси готовенького».
Даша внимательно осмотрела редакторский стол и не нашла на нем предмета утреннего раздражения начальства.
— «Это» — это что?…
— Что за звуки идиотские у нас в редакции?
Вообще-то Даша была хорошим и преданным секретарем, но иногда Обнорского страшно бесило, насколько та умела быть непонятливой.
— Так ведь… Дрель… Строители пришли. Они с сегодняшнего дня туалеты ремонтируют. Вы же сами в пятницу смету подписывали.
«Ах, да, туалеты…»
Действительно, Андрей Викторович давно мечтал о том, чтобы в редакции «Явки с повинной» наконец-то появились цивильные ватерклозеты — с плиткой на полу, зеркалами, с красивыми бра на стенках. А то ведь срамотища просто: люди приличные в гости приходят, менее приличные — тоже. Да и просто посетители захаживают. И прям — хоть на улицу води по нужде. Так что, когда газете по случаю предложили дурно пахнущую, но при этом щедро оплачиваемую заказуху, терзался Обнорский недолго: две полосы позора в обмен на финскую сантехнику — расклад приемлемый.
«В конце концов, где же еще отмывать грязные деньги, как не в туалете?»
— А они что? Не могут жужжать в нерабочее время? — зажимая голову одной рукой, второй Обнорский пытался нащупать в ящике стола упаковку с пенталгином.
— Так у них такой же рабочий день, как и у нас, — пояснила Даша и неожиданно хихикнула.
— Ну и что здесь смешного?
«Вот, действительно, чему она все время радуется?»
— Да это я «Служебный роман» вспомнила, — уже в открытую веселилась секретарь редакции. — Фильм рязановский. Помните, там тоже средь бела дня в кабинете рабочие инвентаризацией занимались? Мымра еще тогда возмущалась?
— Нет, не помню, — огрызнулся Андрей Викторович. — Так и что теперь? У нас отныне и в сортир не сходить?
— Почему? Все по очереди будем ходить. Сначала — в мужской. Я уже и объявление повесила. А через неделю — в женский.
— Неделю?!! А что, быстрее они не могут работать?
— Не-а. Там сложный монтаж оборудования… Ой, Андрей Викторович, там та-а-ки-е унитазы привезли! С та-а-кими сливами! Смотреть будете?
Вжи-и-и-ик!
— Нет-нет! — поспешно открестился от подобной перспективы Обнорский. — Давайте хотя бы это без меня! Мне над номером думать надо: ни одной статьи в запасе нет, а в «консервах», подготовленных службой расследований, сплошь одни консерванты. Выкатываться с такими текстами — себя не уважать.
— А, ерунда! — беззаботно махнула с порога Дарья. — Машка в последний момент все равно какую-нибудь сенсацию в клюве приволокет. Сколько раз так бывало: в среду пусто, а к пятнице — раз и густо. И в следующий понедельник — хоп, газета нарасхват. Цыганкова, кстати, в приемной сидит, к вам просится. Впускать?
Напоминание о Цыганковой неприятно царапнуло шеф-редактора. Ибо всё, что сейчас должно было произойти в этом кабинете, просчитывалось и предсказывалось с точностью до мельчайших интонационных нюансов.
Обнорский тяжело вздохнул, морально настраиваясь на неприятный разговор. Сейчас Цыганкова заявится и устроит очередную «цыганочку с выходом»: сначала будет требовать от него ответа за слетевший из номера материал, потом демонстративно сядет писать заявление об уходе. Он, в свою очередь, начнет орать и рвать эти заявления. Потом станет просить войти в его, редакторское, положение. Затем предложит ей занять его кресло, раз она такая умная и честная, а он — ступор на пути демократии. От всей этой дешевой мелодрамы, неизменно переходящей в еще более дешевый фарс, в правом виске Обнорского снова что-то перемкнуло и зарокотало.
— Ладно, зови! — сморщившись как от лимона, распорядился Андрей Викторович. И через пару секунд в его кабинет ворвалась примадонна и звезда местечковой расследовательской журналистики, обладательница «Золотого пера» в номинации «Дебют года» Мария свет батьковна Цыганкова…
— …Очень хотелось бы понять, уважаемый господин Обнорский, что же это происходит в нашем царстве-государстве? За спиной его самых преданнейших и честнейших слуг?!
Та-ак! Она назвала его «господином». И это означало, что ничего хорошего от разговора, как и предсказывалось, ждать не приходится. Андрей Викторович прекрасно изучил это тихое Машкино бешенство, этот ее вулканический гнев, который она всякий раз прикрывала нарочитой вежливостью и снисходительностью. Другое дело, что когда-то и сам Обнорский был не менее (если не более!) нахальным и дерзким журналюгой! Правда, давно это было. Что называется, на заре туманной юности.
— На каком основании из макета нового номера слетело окончание моего материала про судью Зимина?
— Вообще-то я могу и не отвечать на этот вопрос. Напоминаю для особо забывчивых: формирование номера входит в служебные обязанности редактора. И именно он вправе отбирать лучшие материалы и отметать худшие.
— То есть мой — худший? — взорвалась Цыганкова.
— Материал «Пан пропал — 2» не прошел юридическую экспертизу — это раз. В данном случае с нашими юристами я абсолютно солидарен — это два! И мы еще будем разбираться: каким таким образом, без их согласования, без их визы, в понедельник у нас был опубликован «Пан пропал — 1», — сурово зыркнул на Цыганкову Андрей Викторович. Та слегка смутилась, подтвердив худшие опасения Обнорского относительно «кошки, знающей куда девалось мясо». — К слову, вчера я попросил архивно-аналитический отдел подготовить мне справку-мониторинг городских СМИ по этой истории…