Чепурова я где-то даже понимала: человек он замкнутый, отношения с женой не сложились, кроме мамы и небольшого старого дома, у него больше ничего в жизни и нет. Ну, разве что еще любимая работа. А в том, что она любимая, сомнений быть не могло: зачем иначе целых семнадцать лет ходить на работу, получая такую мизерную зарплату? Это как же нужно любить дело, которое ты делаешь, чтобы жить при этом едва ли не впроголодь и не обращать на это внимания? И вот в жизни такого Чепурова происходит неординарное событие: ему предложили деньги – именно деньги, а не его жалкую зарплату. Он, ничтоже сумняшеся, деньги взял, анализы подменил и теперь бедолага небось живет и мается угрызениями совести.
А тут ему еще и подворачивается богатая невеста. Мама, принимая чрезмерное участие в жизни своего великовозрастного дитяти и не особо заморачиваясь относительно моральных принципов, советует сыну не прогадать и обязательно жениться. Излишне пассивный сынок даже не воспринимает это как посягательство на его личную жизнь, фактически согласившись со своей практичной мамой. Похоже, он и сам отнюдь не прочь заполучить богатую женушку с квартирой, машиной и обеспеченными родственничками в придачу! Ему бы еще побольше смелости, предприимчивости, и я сейчас просто не сумела бы отбиться от назойливых ухаживаний лаборанта.
Я приехала в редакцию, когда Антон уже собирался уходить домой. Коротко рассказав ему, чем закончился мой мимолетный «роман» с Чепуровым, я отдала Ярцеву расписку Саши о получении задатка. Все-таки там значились его паспортные данные, которые нашему лаборанту вовсе ни к чему было знать. Также я попросила передать хозяину «Приоры» мою благодарность за его участие в невинном розыгрыше нашего друга и слова о том, что он оказался прекрасным партнером в этом мини-спектакле.
– А тебе, Антон, особая благодарность за знакомство с этим Сашей, – добавила я.
– Обращайся, если что, – ухмыльнулся Ярцев.
Я ехала домой на такси, так как в кафе приняла «на грудь» некоторое количество алкоголя, и машину пришлось оставить на стоянке.
Ариша был дома. Он сразу почуял, что от меня пахнет спиртным.
– Полетт, ты что, пила?
– Да, дедуля, – честно призналась я, – в кафе была, с кавалером.
– Что же это за кавалер, который спаивает свою даму?! – возмутился Ариша.
– Это не он меня, это я его спаивала.
– Час от часу не легче!
Пришлось рассказать деду, как и зачем я водила Чепурова в кафе. Ариша вздохнул:
– Ну, вот, а я-то, старый дурак, уж было обрадовался: в кои-то веки моя внучка пошла с кавалером в кафе. А она его напоила, а потом обшмонала!
– Дедуль, не ворчи, так нужно для дела.
– Дело, дело! У тебя одни дела на уме!.. Телефон хоть догадалась выбросить?
– Разумеется. И кошелек тоже, предварительно вынув из него наличность.
– Дожили! Мисс Робин Гуд грабит пьяных в кустах.
– Дедуль, я только вернула себе те деньги, которые потратила на кафе. А что, я должна кормить и поить этого урода на свои кровные?!
– Могла бы найти себе настоящего кавалера, которого не надо травить слабительным и ходить с ним по кафе. Ладно, время позднее. Пошли спать.
Ариша пожелал мне спокойной ночи и ушел к себе. Я еще посидела какое-то время в кухне за чашкой чая, а потом тоже поднялась в свою комнату. Взяв в руки саксофон, я заиграла мелодию из произведений Мориса Равеля. Музыка плавно и тягуче разливалась по моей комнате, заполняя ее пространство, а я думала только об одном: как мне разобраться с самими Суруляками?
Так и не придумав в этот вечер ничего путного, я отправилась спать.
* * *
На другой день, уже ближе к вечеру, я позвонила Павлу и попросила его узнать через его знакомых медиков, не поступал ли в какую-нибудь из больниц города наш лаборант? Павел перезвонил мне чуть позже и сообщил, что Чепуров действительно лежит в городской больнице, в инфекционном отделении. Он поступил с подозрением на дизентерию. У него сильнейшая диарея.
– Ну, вот и настала его очередь платить по счетам, – сказала я. – Так, Павел, у тебя есть там хорошие знакомые?
– Есть. Я в прошлом году защищал одну даму, врача-терапевта…
– Успешно?
– Защитил, как надо! Одним словом, свой человек у меня в коллегии медиков имеется. Она, правда, приглашала меня полечиться, но я пока, слава богу, здоров.
– Павел, надо срочно связаться с твоей знакомой.
– Нет вопросов. Я найду ее телефон, созвонюсь с ней, потом перезвоню тебе.
Я успела попить кофейку в кухне, когда раздался звонок. В трубке зазвучал голос Павла:
– Полина, мы можем сейчас подъехать в больницу и там на месте поговорить с моей знакомой.
– Прекрасно, я уже выезжаю!
Вскоре я вышла из дома и отправилась на остановку маршруток. Мне предстояло сначала забрать мой «Мини-Купер» со стоянки…
Наша городская больница насчитывает несколько корпусов. Вокруг них разбиты небольшие скверы, где растут деревья и кусты, пестрят цветами клумбы. В этих сквериках прогуливаются больные и приехавшие их навестить родственники.
Мы с Павлом встретились в одном таком сквере на лавочке.
– Привет! Сейчас Клава подойдет.
– Кто она?
– Я же говорил, врач-терапевт. Молодая, ей тридцать два года. Здесь, в больнице, она работает уже десять лет, поэтому многих знает.
– А если она откажется нам помочь?
– Тогда и подумаем, что делать. Наверное, придется искать других знакомых медиков.
В это время к нам подошла высокая молодая женщина в белом халате, симпатичная шатенка. Женщина поздоровалась и вопросительно посмотрела на Павла. Адвокат представил нас друг другу:
– Полина – Клавдия. Ну, что, девочки, присядем?
Мы опустились на лавочку, и моя новая знакомая спросила Павла:
– Так я не очень поняла по телефону, что вам от меня нужно?
– Сейчас мы тебе все объясним, – повернувшись к Клавдии, начал Павел. – Ты слышала о деле Суруляка?
– Это тот убийца маленького мальчика? Слышала, разумеется, еще совсем недавно весь город только об этом и говорил.
– Так вот, этому подонку, как тебе известно, удалось избежать наказания. И вовсе не потому, что его защищал я. Один урод за деньги подменил анализы…
Павел рассказал ей все в подробностях. Клавдия слушала очень внимательно.
– Зачем же ты защищал его, если знал, что это он убил мальчика?! – не выдержав, воскликнула она.
– Адвокат в первую очередь должен соблюдать закон. Я бы с удовольствием задушил его собственными руками, но перспектива отправиться за решетку меня совсем не устраивает. В жизни часто бывает так, что закон и справедливость не совпадают. Но существует еще принцип неотвратимости наказания.