– Отвали, – развязно сказала я.
– Не понял! Что значит отвали?
– Значит, отодвинься от меня как можно дальше! Теперь понял?
– Детка, ты че, вообще? Я к тебе со всей душой, можно сказать, дурь, вон, тебе достал, а ты вот как себя ведешь?!
– Сколько с меня за дурь? – Я полезла в сумку за кошельком.
– «Пятихатку», как и везде, я же говорил. Или у тебя совсем покрышку снесло?
– Не твое дело! – огрызнулась я и встала.
Я бросила на стол пятисотрублевую купюру и отправилась разыскивать Алину. Нашла я ее в самой середине толпы. Она «зажигала» вместе со своим Нафаней.
– Пошли! – сказала я, стараясь перекричать громкую музыку, и, взяв подругу за руку, потащила ее к выходу.
– Зачем? Куда? Полин, ты что?!
Алина пыталась вырваться, но я крепко держала ее за локоть.
Мы вышли на улицу.
– Ну, ты что? Тебя этот второй придурок обидел? – спросила подруга.
– Ты была права: здесь действительно одни уроды и придурки тусуются, – я покосилась на охранников, стоявших в дверях, – и мне здесь не понравилось. Поехали домой.
Я направилась к своей машине.
– Ну, вот! То пойдем, то не пойдем… То тебе что-то надо здесь разузнать, то уже ничего тебе не надо! – ворчала подруга.
– Успокойся, я уже все разузнала!
Мы сели в машину, и я выжала сцепление.
– Как, уже?!
– Уже.
– И насчет наркоты тоже? Кстати, мне этот придурок, Нафаня, предлагал понюхать.
– А мне придурок Феофан продал дозу.
– Да ты что?! И ты купила?
– Купила. Мне об этом клубе надо узнать побольше. Кажется, разбираться придется с ними по полной.
– С кем? – не поняла Нечаева.
– Со всеми!
– Со всеми? Это круто!
– Я имею в виду владельца, господина Суруляка с редким русским именем Иван Иванович. Ну, и с его братцем-педофилом. Тюрьмы братцу избежать-таки удалось, но это не значит, что он уйдет от его величества Возмездия. А оно будет поистине страшным! Боишься? – покосилась я на Алину. – Я тоже…
* * *
Сергей Дмитриевич позвонил рано утром, я едва успела открыть глаза.
– Полина! Бон матен, как говорит твой дедушка. Проснулась или разбудил?
– Проснулась-проснулась, дядя Сережа! Вы хотите что-то поведать мне о господине Суруляке-старшем?
– Угадала.
– Я целиком превратилась в слух!
– Нет, Полиночка, извини. Рассказать о нем я тебе могу только при личной встречи. Сможешь заскочить ко мне сегодня перед обедом? Я выкрою для тебя несколько минут.
– Хорошо, дядя Сережа, как скажете.
Я положила трубку и отправилась в ванную.
Потом мы с Аришей завтракали, пили чай с тостами. Я рассказала деду, как ходила вчера в клуб и прикупила там «веселый» порошочек.
– Полетт, это так ты решила развеяться и отдохнуть с друзьями?! Это теперь называется – сходить в клуб?!
– Дедуль, наркотики я купила не для себя, ты все прекрасно понимаешь. Я еще не выжила из ума, чтобы травиться этой гадостью. Возможно, с помощью этого пакетика я кое-что узнаю. Допью чай, позвоню Ярцеву и попрошу его провести дактилоскопическую экспертизу этого пакетика.
– Смотри ты: в каких только направлениях не развивается наша горовская журналистика – даже дактилоскопическую экспертизу уже проводят!
– Дедуль, Ярцев же не лично это сделает. У него знакомые ребята в ментуре служат, ему надо только их попросить.
– А-а… А я уж было подумал…
После завтрака я быстро прибралась в кухне и набрала номер Ярцева:
– Антон, я вчера была в клубе «Троян».
– Интересно! И как тебе обстановочка?
– Почти понравилась. Я там даже кое-что раздобыла. Надо бы по этому поводу встретиться и поговорить.
– В редакцию сможешь подъехать? Я пока еще здесь, но скоро мне придется слинять ненадолго.
– Тогда я скоро буду, жди.
Я села в машину и уже через полчаса вошла в кабинет моего друга Антона.
– Садись. – Он указал мне на стул.
Я села.
– Рассказывай, что ты там такого особенного раздобыла? Хотя, я и так, честно говоря, знаю…
– Откуда? – удивилась я.
– Давно на свете живу, – вздохнул Ярцев.
Я достала из косметички пакетик с порошком, по-прежнему держа его за самый краешек.
– Вот-вот, именно об этом я и подумал, – кивнул Антон. – И что, по-твоему, я должен с ним сделать? Нюхнуть? Заценить «какчество»?
– Здесь наверняка остались отпечатки человека, толкнувшего этот пакетик. Я хочу, чтобы ты отнес его в милицию – у тебя ведь там друзья, – пусть они их снимут и пробьют по своей базе данных эти пальчики.
– Ну, допустим, они это сделают. Что дальше?
– Я узнаю, кто именно в клубе «Троян» продает наркоту.
– И что ты с этим распространителем сделаешь? Придешь к нему и погрозишь ему пальчиком: «Дяденька, ай-ай-ай, так делать нехорошо!»? А он тебя тут же и послушается, устыдится, покраснеет, попросит прощения и высыплет весь порошок в унитаз, чтобы микробы там откайфовали пополной… Полина! При чем здесь вообще наркота?! Мы же решили мстить Суруляку – педофилу и убийце. А этой отравой пусть занимается тот, кому положено.
– Во-первых, у того, кому положено, давно на все положено! Извини за каламбур. Во-вторых, вчера в клубе я видела нашего педофила.
– Ну и что? Пришел проведать братца, соскучился! Тоже мне, новость! Если бы ты увидела там папу римского, вот тогда я бы, пожалуй, еще удивился…
– Антон, как ты не понимаешь?! Суруляки вдвоем крутят дела в этом клубе! Вот чует мое сердце, что эти два братца-акробатца выдают там такие трюки, что – мама, не горюй! Или ты думаешь, что наш педофил просто так заглянул к родственничку, потусоваться захотел?
– Может, ты и права. Только мне никак не терпится побыстрее разделаться с ним!
– Еще один! Павел вон тоже все меня торопит… Но, Антон, быстрота, сам знаешь, где требуется. А нам, как говорил один герой в фильме «Кавказская пленница», «торопиться не надо!».
– Хорошо, уговорила! Давай сюда свой пакетик. Так, значит, снять пальчики и пробить по базе? Ладно, если ребята мне не откажут!
– Антон, мне, тебя еще и учить надо? Попроси их так, чтобы не отказали.
Я вышла от Ярцева и посмотрела на часы. Пожалуй, можно уже и к дяде Сереже ехать.
Я сидела в коридоре перед кабинетом полковника Курбатова, ожидая, пока он освободится. У дяди Сережи был какой-то посетитель. От нечего делать я разглядывала белый подвесной потолок и обитые ПВХ стены. Наконец, мужчина (в штатском) вышел, и я приоткрыла дверь: