Едва я поставила в микроволновку куриные котлеты, как зазвонил телефон. Это был Антон. Наконец-то! Он сообщил, что ему есть что мне рассказать, и спросил, можно ли ко мне подъехать.
– Если прихватишь по дороге пиццу, – предупредила я его, прикинув, что котлет нам на двоих будет маловато.
Не прошло и получаса, как Ярцев позвонил в мою дверь. Он стоял на пороге, сияющий, с коробкой в руках.
– С грибами, – сообщил он, передавая коробку мне.
Пиццу я тоже поставила в микроволновку. Пока наш ужин разогревался, Антон вымыл руки и сел к столу.
– Ну, дела! – восторженно начал он, принимаясь за котлеты. – Сейчас я расскажу тебе историю о том, как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем. Ну, то есть со Степаном Ивановичем. Гоголя в школе читала?
– Ты очень удивишься, но я даже Чехова читала. И всех иже с ними. Давай уже, рассказывай.
– Так вот, объездил я кого только мог. И в ментуре у ребят своих был, и в больнице…
– В больнице? И тебе рассказали, с чем наш культпросветработник там лежит?
– Умная ты, Полина! Сразу смикитила… Нет, конечно, там мне ничего не рассказали, даже когда я журналистское удостоверение им в нос сунул. Пришлось мне Аржанова подключить.
– Павла? Зачем ты его отвлек от работы? У него дел невпроворот.
– Ничего, не велика птица. Зато он позвонил своей зазнобе – она в нашей больнице работает, – и она все разузнала про больного Суруляка И.И.
– И рассказала тебе?
– Само собой! Далее я сел, пораскинул мозгами, сопоставил все добытые мною факты и сведения и понял, как все получилось!
– Аудитория у твоих ног. Насладись!
– А дело было так. Вчера поздно вечером – ну очень поздно – Обмылок зачем-то пожаловал в клуб к своему брательнику. Должно быть, у них имелись какие-то свои секреты. А может, еще наркоты тому притащил – не знаю. Но братья заперлись в одной из комнат. Постепенно их разговор превратился в спор, затем дело вообще дошло до драки. Заметь: все происходило за закрытыми дверями, иначе люди Иван Иваныча вмешались бы и уделали младшего братца по полной. Но дверь была закрыта изнутри…
– Откуда такие подробности? Можно подумать, ты сам стоял под той дверью!
– Подробности оттуда: ребята из ментуры ездили в клуб, захватили там одного урода – Григория Бешмета – и привезли к себе. Немного его попрессовали… Что ты так на меня смотришь? Я же говорю: немного! Он им все и выложил. Хлипкий оказался. Они ему дубинку милицейскую показали, он тут же и раскололся. Рассказал о том, о чем они его даже и не спрашивали… Котлетку еще одну мне положи.
– Ах, так вот откуда такие подробности! Ну и?..
– Ну, собственно, это и все. Братья подрались. Когда телохранители Ивана Ивановича сломали дверь и ворвались внутрь, их шеф уже лежал на полу. А Обмылок его все еще пинал. Его, естественно, оттащили, наподдали…
– И где же сейчас наш педофил?
– Неизвестно. Магазин закрыт, я два раза туда наведывался.
– Я тоже. Возможно, и он в больнице…
– Я наводил справки – Суруляк С.И. в лечебные учреждения города не поступал.
– Ты только в больницах справлялся?
– А что, надо было еще и морги обзвонить?
– Я не о том. Обмылок мог обратиться в частную клинику.
– Черт! Я об этом не подумал…
– Боюсь, Антон, что одного факта тебе все же недостает. Ты не знаешь, из-за чего Суруляки начали свои разборки.
– Увы, не знаю, хотя, предполагаю.
– А вот я знаю точно! Дело в том, что вчера поздно вечером я получила с Ивана Ивановича деньги. Пять лимонов – ни много ни мало.
И я рассказала Антону, как терроризировала Суруляка-старшего звонками и обещаниями его пристрелить, как потом получила с него деньги и сдала ему «заказчика».
– Ого! Полина! И ты молчала?! – Антон едва не подпрыгнул на стуле.
– Почему молчала – вот, рассказываю тебе все, как было. А до этого ты мне свои новости излагал…
– Ну, теперь понятно, почему Обмылок на ночь глядя потащился к братцу. Тот его, скорее всего, сам и вызвал. Решил разобраться. Доразбирался!
– Выходит, наш Обмылок оказался проворнее и изувечил братца. Не зря, видать, метелил людей в подворотнях: руку набил… А почему, интересно, Иван Иванович лежит в обычной больнице? Почему его люди не отвезли его в какую-нибудь частную платную клинику?
– Не знаю. Скорее всего, они увидели шефа всего в крови, без сознания и просто вызвали «Скорую». Но надо отметить, что лежит он не в обычной палате. А в коммерческой. Есть в больнице пара таких палат – для разных «шишек» из администрации и им подобных.
– Тоже мне, особа, приближенная к императору! – усмехнулась я.
– Один лежит, – продолжал Антон, – у двери – охрана. В палате – суперсовременное оборудование, медсестра персональная и все такое. Мне нянечка по секрету шепнула – не безвозмездно, разумеется, – что врачам там хорошо заплачено. Так что лечиться наш Суруляк будет с комфортом.
– Надолго его туда определили? Каковы прогнозы врачей? – поинтересовалась я.
– За больного переживаешь? – усмехнулся Ярцев. – Говорят, самая большая неприятность для Иваныча – это сотрясение головного мозга. Похоже, младшенький чем-то приложил его хорошенько по макушке. Но это не смертельно. Через три, максимум четыре, недели больного обещают выписать для получения домашнего ухода.
– Что ж, будем надеяться, что наш урок не пройдет для него даром.
Несколько минут мы ели молча.
– А где у тебя чемоданчик с наличностью? – спросил Антон. – Ты его хорошо припрятала?
– Нормально. Сейчас придет Павел, вместе откроем, посмотрим.
Почти сразу же в дверь позвонили.
– Легок на помине! – Ярцев сам пошел открывать адвокату, а я достала еще одну тарелку.
Павел заглянул в кухню и положил на стол коробку конфет:
– Это – к чаю.
– А ужинать разве не будешь? У нас пицца есть…
– Нет, час тому назад я перекусил в кафе. Пришлось: я, как всегда, остался без обеда.
Я поставила перед Павлом чашку. Пока я заваривала чай, Антон в двух словах повторил адвокату все, о чем только что рассказал мне.
– Ну, вот, господа, поздравляю. Еще один фигурант нашего дела получил по заслугам! Надеюсь, это послужит ему хорошим уроком, – заключил Павел.
– Мы говорили о том же. А сейчас наступает завершающая стадия нашей программы, – объявила я, – самая интересная! На повестке дня – педофил-убийца! Всем остальным гадам мы хвосты прищемили, осталось разделаться с главным «героем» нашей драмы.
– Ты уже что-то придумала? – Павел помешивал ложечкой горячий ароматный чай.