— Красивая, — безучастно констатировал он.
— Да. Она. Она мне… нравилась, короче.
— Ну, тогда тебе и ствол в руки.
Зеча вышел из сарая болезненно морщась. Перехватив левой рукой резко потяжелевший автомат, правой он зажал кровоточащую бочину и прислушался к ощущениям. Похоже, те оказались не слишком хорошими, так как к болезненному выражению лица добавилась еще и тревожность.
— Прости! — одними губами попросил Крутов.
Тем не менее Наташа его «услышала».
И даже попыталась прохрипеть что-то в ответ.
И тогда Женя мягко высвободил из ее холодеющей руки пистолет, виновато отвел взгляд в сторону и последовательно всадил две пули…
В земляной пол…
— …Ты как? — тревожно спросил Крутов, выходя из сарая.
— Пока не знаю. Чуть позже сообщу.
Над головами рейнджеров ухнул выстрел — приятели на автопилоте прыгнули, впечатавшись в дорогу. Несколько раз перекатившись — Зеча влево, Женя вправо, — изготовились к стрельбе.
— Чердак, — не поднимая головы, прокомментировал Крутов.
— Вижу. Сдается мне, из «Сайги» лупят.
— Ага, вечер перестает быть томным.
— Не то слово! Попробуй попугать их своей пукалкой, а я постараюсь с тылов зайти.
— Валяй! Только постарайся без новых жертв. Хотя… На вышак мы с тобой, похоже, все одно нагуляли.
Крутов принялся методично, с равными интервалами засаживать пули одна за другой, метя в окошко чердака и лишая Прилепину возможности вести ответную прицельную стрельбу. Тем временем Зеча, стиснув зубы от боли в боку, продолжил перекатываться в дорожной пыли и через некоторое время оказался вне сектора обстрела. Тогда, немного отдышавшись, он собрал волю в кулак, рывком вскочил на ноги и понесся в сторону леса, подступающего к забору с западной стороны.
«Давай, старый, жми! Хорошо идешь! — наблюдая за ним, приговаривал Женя и вдруг резко изменился в лице, увидев как Зеча, словно споткнувшись о невидимое препятствие, не дотянув до заборчика каких-то несколько метров, рухнул как подкошенный: сначала на колени, а потом лицом в землю. Забыв про осторожность, Крутов распрямился и бросился на помощь к другу. С чердака тут же загремели выстрелы, взбивая фонтанчики песка у него под ногами, — напрочь лишенная сантиментов в отношении своего коллеги, Ольга пыталась вести огонь на поражение. И только отсутствие у нее навыков стрельбы из карабина позволило Жене живым и невредимым добежать до спасительного укрытия: место, в котором упал Зеча, с чердака не просматривалось…
Санкт-Петербург,
Кингисеппское шоссе,
20 сентября 2009 года,
понедельник, 16:47 мск
Холин вел машину агрессивно и резко: ежеминутно подрезая, обгоняя, постоянно перестраиваясь из ряда в ряд. Несколько раз они каким-то чудом сумели уйти от лобовых столкновений, а на выезде из Красного Села едва не улетели в кювет. Но Андрея подобные «мелочи» сейчас ничуть не волновали: последние двенадцать минут он прижимал к уху мобильник, по-прежнему включенный на соединение с Прилепиной, и мучительно вслушивался в онлайнтрансляцию с дачи полковника Жмыха.
— Ну что там, Андрей? — не в силах более выносить гнетущей тишины, с задней парты подал голос Вучетич.
— По-прежнему тихо, — сквозь зубы процедил Мешок.
— Сколько времени прошло после последнего выстрела?
— Четыре минуты.
— А сколько патронов у нее теоретически осталось?
— Если все те выстрелы, которые я уловил, произвела Ольга, тогда еще три… Гришка, твою дивизию, гони!
— А я что, по-твоему, делаю? — зло поинтересовался Холин и втопил под загоревшийся на перекрестке желтый…
Ленинградская обл.,
Кингисеппский р-он,
дер. Клишино,
20 сентября 2009 года,
понедельник, 16:51 мск
Женя сидел на холодной земле, устало привалившись спиной к забору, и бережно держал на коленях голову Зечи. Братишка был неимоверно бледен, что особенно бросалось на контрасте с густо-алой кровью, продолжающей заливать его развороченную правую бочину. Глаза — не то просто закрыты, не то закатились. Дыхание прерывистое, неглубокое.
Хреновое, короче, дыхание.
— Серый, вернись в коллектив! — тихонечко потряс друга за плечо Крутов. — Слышишь?
— Ага, щас, — дрогнув обожженными ресницами, Зеча приоткрыл глаза. — Жека, расскажи какой-нибудь анекдот. Только чтобы обязательно смешной, а?
— После, потом расскажу. Вот до машины доберемся, загрузимся, поедем — и я тебе по дороге сто анекдотов расскажу.
— Не, брат, до машины я уже не доберусь. А вот тебе — точно уходить надо. Бросай этих баб, в одиночку слишком долго корячиться будешь. А времени — нема. Скоро здесь от твоих ментов не продохнуть будет.
Крутов взволнованно, предельно осторожно убрал с колен голову Зечи, поднялся и с облегчением убедился, что с этой точки даже и в полный рост остается скрытым для глаз и карабина Ольги.
«Интересно, сколько патронов у нее осталось? Хотя Серый прав, хрен-то с ней! В самом деле, выбираться надо».
— Ты мне эти разговоры брось. Сейчас мы с тобой — потихоньку, полегоньку…
Женя попытался взять Зечу на руки, но тот, застонав, слабо засопротивлялся и покачал головой:
— Оставь. Я тебе дело говорю. Всё, Жека, холодно мне уже. Ног не чую… — Он попытался пошевелиться и не смог. — Рук, похоже, тоже… — Крутов посмотрел на приятеля с испугом, а тот вдруг неожиданно улыбнулся: — Хорошо девка попала. Ай, хорошо! Прям «белая колготка» какая-то. Прав был Бугай: фартовые в твоем подразделении бабы… Слушай, Жека, а та девка, она тебе как, дала?
— Какая девка?
— Которая в сарае лежит.
— Нет. Не успели мы.
— Обидно. Там, по ходу, всё при ней… Интересная девка… Жаль, что ты меня раньше с ней не познакомил… Я люблю, когда… знаешь…
Последние силы стремительно оставляли Зечу. Впадая в забытье, он стал бессвязно заговариваться и теперь окончательно сделалось очевидным — всё, не жилец более Сережа Подольский на этом свете.
— Жека, ты еще здесь?
— Да.
— Вали отсюда. Быстро. Это приказ. Вот только сначала…
Спекшиеся губы Зечи с невероятным усилием зашевелились-зашептали, и Крутов быстро лег на землю, максимально прижавшись к приятелю и силясь расслышать его слова.
— Что, Серый?
— Лежим с тобой, чисто как два педика, да?
— Я слушаю тебя, Сережа.
— Жека, доведи меня до дверки. По боевому расписанию.