— Думали, что в Париже ложки, а оказалось — вилы, — сердито сказал Вучетич. — Спасибо вам, Таня, за наколку! Низкий поклон!

— Какую наколку?

— О незаконном обороте оружия, — саркастически прозвучало в ответ.

— Ничего не понимаю. Виталий, ты объясни толком?

— Вот эта гражданка, которая типа журналистка и следопытка, давеча настучала мне, что в соседском подвале на Зодчего Росси некие упыри хранят боеприпасы в масштабах вооружения стрелковой дивизии, — мрачно пояснил Вучетич. — Вот я и того… Короче, ССХ написал.

— А-а! Так Татьяна и есть тот самый «эксклюзивный информированный источник»? — начал догадываться Мешечко.

— Типа того.

— Но ведь ящики действительно армейские? — оправдываясь, вспыхнула Иванова. — Я потом специально на военных сайтах в интернете смотрела. Один в один.

— Ящики армейские. Вот только внутри там, мягко говоря, не патроны.

— А что?

Вучетич тоскливо посмотрел на собравшихся и обреченно выдавил:

— Баяны там.

— ЧТО-О-О?!!!!

— Баяны, — Виталий пододвинул к себе графинчик с остатками водки, наполовинил рюмку, опрокинул ее в себя и хрустнул украденным с тарелки Мешка огурчиком. — Короче, два бизнесмена из Сибири приехали в Питер задолженность перед ихней фирмой выбивать. А у местных здесь уже процедура банкротства полным ходом идет. На счету, естественно, по минусам, перед кредиторами имуществом расплачиваются. Вот конкретно этим сибирским парням и досталась партия баянов-трехрядок. Сто двадцать штук. По девять с половиной тысяч рублей штука.

— А при чем здесь армейские ящики? — изумилась Ольга.

— Так они у них без футляров поставлялись, а сибирякам надо было это дело как-то на родину вывозить. А баян — вещь хрупкая, подверженная внешним воздействиям. Вот они в Сертолово, в воинской части ящики списанные по дешевке и купили. Для упаковки и транспортировки. Оказалось, баян туда… короче, идеально встает.

Первым, не в силах более сдерживаться, начал ржать Холин. Делал он это смачно, в полный рост и голос, так что вслед за ним немедленно подключились, а подключившись — зашлись в форменной истерике, и все остальные. Включая самого рассказчика.

— А один баян, я так понимаю, ты в качестве военного трофея упер? — сквозь слезы поинтересовался Мешечко.

— Почему сразу упер? Я посмотрел: хорошие баяны и недорого. Вот я один и купил у парней. Типа, компенсировал им моральный ущерб, ну и вообще. На самом деле, давно хотел, чтобы сын чем-то полезным занимался. Вот, пусть теперь изучает. А я помогу.

— А ты разве умеешь?

— А то! — приосанился Вучетич. — Я на срочной службе в воинской самодеятельности играл. Меня сам командующий округом лично хвалил.

— Ну так нажми на клавиши — продай талант, — простонал Мешечко.

— Прямо здесь, что ли?

— А почему бы и нет?

Немного посомневавшись, Виталий все-таки открыл ящик, достал из него инструмент и, для порядку профессионально пробежавшись по ладам, грянул «По долинам и по взгорьям»…

…М-да, о подобном феерическом зрелище в элитном заведении «Фиолет» доселе и знать не знали, и слыхом не слыхивали. Ибо то было — то еще шоу! Настоящее! Из тех, которые в обязательном порядке должны продолжаться.

А в это самое время на соседней улице Ломоносова в гораздо более спокойной, почти камерной обстановке «Хемингуэй-бара» неспешно проходил другой обед — не столь феерический, но романтический. Не при свечах, но на двоих. По счастью, про это онлайн-событие Мешок был не в курсе. В противном случае одной только стопкой меню по голове дело могло и не кончиться. Тем более что сегодня Андрей был при табельном оружии…

* * *

— …Лерочка, я хочу выпить за Его Величество Случай! За то, что он, на закате моей… э-э… скажем так, зрелости… подарил мне встречу с тобой.

— Принимается, Людвиг. Но! С одной оговоркой!

— Какой?

— Не на закате, а на заре твой зрелости.

— Аналогично принимается. Ты ему уже сообщила?

— Извини, нет еще.

— Как же так, Лерочка? Ты обещала на этой неделе!

— Мама немного приболела, и я не рискнула отправлять ее с Алиской на дачу в таком состоянии. Вот, как только они уедут — сразу скажу. Не хочу, чтобы ребенок присутствовал при скандале.

— Полагаешь, скандал неизбежен? А мне казалось, что состоявшиеся взрослые люди способны разумно решить свои внутренние проблемы и найти компромисс?

— О, Людвиг! Ты просто не знаешь моего мужа! Слова «разумно» и «компромисс» — это не про него.

— Понятно. Менталитет от слова «мент»?

— Именно так. Очень точная формулировка.

— Он у тебя как? Типичный «оборотень в погонах» или?…

— Или. По службе Андрей — идеалист до мозга костей.

— Мент-идеалист в наше сугубо прагматичное время — весьма редко встречающийся типаж. Таким выживать особенно трудно. С одной стороны, многочисленные коллеги-прагматики пользуют их в хвост и в гриву. А с другой — всячески их за это презирают… Представляю, как тебе с ним тяжело!

— Нет, Людвиг, не представляешь. Такое может представить только жена такого же ненормального опера… Налей мне еще вина, пожалуйста.

— Слушаю и повинуюсь, моя госпожа… А после — потанцуем?

— А разве здесь можно?

— А разве мы обязаны у кого-то спрашивать?

— Людвиг — ты прелесть!

— Так — да?

— Как скажешь, любимый, так и будет!..

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
КУРОЩЕНИЕ НАЧИНАЕТСЯ

Санкт-Петербург,

5 сентября 2009 года,

суббота, 12:40 мск

— …Я всё! — отрапортовала Алиса, шумно высосав через трубочку последние, как всегда самые вкусные, капельки фанты.

— Я тоже всё, — поддержал почин Денис.

— Народец, может, вы пойдете чутка погуляете? Нам с тетей Олей нужно немного поговорить, по работе.

— Лично я хочу на батут, — безапелляционно заявила Алиса.

— А лично я — сладкую вату.

— Денис, будь джентльменом, уступи даме. Сходите, попрыгайте.

— Ладно уж, — проворчал Прилепин-младший, выбираясь из-за стола. — Пойдем на твой батут! — Денис попытался взять Алису за руку, но та, стремясь к абсолютной женской независимости, пресекла эту его попытку на корню: мол-де, «видали мы таких, кавалеров!».