Дверь открылась. На пороге стояла молодая, начинающая полнеть женщина лет тридцати в темно-синем спортивном костюме. Смерив гостью подозрительным взглядом, она осведомилась:
– Это к кому конкретно? И по какому конкретно поводу?
– К Ивану Алексеевичу, – скромно проговорила та. – Можно его?
– Нельзя! – хозяйка вызверилась на гостью и попыталась закрыть дверь.
Но пожилая женщина, несмотря на скромный и неопасный облик, ловко вставила ногу в просвет и осведомилась:
– А как же мне его найти? У меня Леночка, племянница, на пятом месяце…
Хозяйка квартиры, которая молчаливо и упорно выпихивала из щели ногу настырной гостьи, услышав последние слова, изумленно отвесила тяжелую нижнюю челюсть и невольно отступила, освободив той дорогу в прихожую.
– Что?! – переспросила она, разглядывая старушку. – Какая Леночка? На каком месяце? Вы что, тетя, с дуба рухнули? Вас что, из психушки преждевременно выпустили? Так мы это дело срочно поправим! Вызовем психическую перевозку и отправим вас, тетя, по месту основного диагноза…
– Леночка, племянница моя, – по пунктам отвечала пожилая гостья, проворно втискиваясь в квартиру. – На пятом. А насчет дуба, и в особенности насчет диагноза, – это очень даже обидно, и при чем тут какой-то дуб?
– А при чем тут какая-то Леночка, и при чем тут я? И чего вам от меня конкретно нужно?
– А это смотря кем вы приходитесь Ивану Алексеевичу. Вы ему конкретно кто?
Пожилая женщина, приглядываясь к хозяйке, невзначай открыла свою объемистую сумку, запустила в нее руку и нащупала старинную золотую заколку.
– Я этого козла знать не хочу! – воскликнула хозяйка. – Имени его не хочу слышать! Я его законная жена, и всякие беременные племянницы меня нисколько не касаются…
– Жена?! – пожилая женщина попятилась. – Как жена? А он, когда за Леночкой ухаживал, говорил, что неженатый… с женатым моя Леночка нипочем бы не стала…
– Ванька?! – хозяйка оглушительно расхохоталась и крикнула куда-то за спину: – Мама, ты слышала – Ванька мой какой-то дуре деревенской ребенка сделал!
В проеме коридора появилась необъятная особа пенсионного возраста в розовом шелковом халате, с головой, покрытой густой пластмассовой порослью бигуди.
– Вот этой, что ли? – осведомилась она, окинув взглядом пожилую женщину в прихожей.
– Да что вы такое говорите? – возмущенно сплюнула гостья, поспешно захлопнув свою сумку. – Как у вас язык поворачивается такое говорить? Я заслуженный работник здравоохранения… у меня беспорочного стажа сорок лет…
– А на Ваньку только заслуженный работник и мог глаз положить! – выпалила молодая женщина. – С беспорочным медицинским стажем! Представляю, какая уродина ваша Леночка, если моим муженьком прельстилась!
– Чем незаслуженно оскорблять хорошего человека, лучше прямо скажите: где я могу найти Ивана Алексеевича?
– Честное слово, тетя, – проскрипела молодая женщина, наступая на гостью. – Знать не знаю, где этот козел ошивается! Не знаю и не хочу! Знала бы – непременно бы тебе сказала, чтобы подгадить Ваньке. Но я его уже год не видела…
– Целый год законного мужа не видела и даже адресом его не поинтересовалась? – не отступала настырная тетка. – Сразу видно, какое у вас к нему отношение!
– Да я нарадоваться не могла, когда этот придурок с моей шеи слез! Вздохнула с облегчением, свечку в церкви поставить хотела! От него проку, как от козла молока! Жил в нашей квартире нахлебником, только и знал – в компьютер свой с утра до ночи пялился! Денег в дом не приносил, гвоздя вбить не умел! Ни пользы от него, ни радости! Тьфу! Только в компьютерах разбирался, всем соседям по первой просьбе чинил! Так и то – бесплатно! Другой мужчина и на ремонте мог бы хорошо зарабатывать, а этот ни к чему не годился… – Она немного понизила голос и добавила: – И по части чего другого тоже не герой. Так что, тетя, удивляюсь я, как он вашей племяннице умудрился ребенка сочинить. Удивляюсь и сомневаюсь!
– Ты мою племянницу не тронь! – вызверилась на нее тетка. – Ты, может, мизинца ее не стоишь!
– Да ладно вам, тетя! – отмахнулась хозяйка квартиры. – Мне до твоей племянницы никакого дела нет. Так что проваливайте, тетя, по месту прописки! Нам с мамой обедать пора!
– Вот именно! – поддержала дочь особа в бигуди. – У нас суп перекипает и каша пригорела!
– Сейчас я уйду, – заверила их посетительница. – Только скажите, где может быть Иван Алексеевич?
– Слушайте, тетя, вы что – по-русски не понимаете? Вам по-японски объяснить надо? Не знаю! Не зна-ю! Ясно? Честное слово, знала бы, так сказала – только чтобы от вас отвязаться! Да я бы для одного того сказала бы, чтобы ему жизнь подпортить: вы с вашим характером ему всю печень прогрызете!
– А где он работал?
– Работал! – молодая женщина зло рассмеялась. – Да он ни на одной работе не мог больше месяца удержаться! Он же себя самым умным считал, а какой начальник такое потерпит?
– Может, родственники у него есть?
– Какие родственники?! Если и были, я про них слыхом не слыхала! Откуда у такого козла родственники?
– Обожди, Ниночка, – подала вдруг голос особа в розовом халате. – А помнишь, письмо ему пришло из Питера?
– Письмо? – глаза молодой женщины забегали. – Не знаю ни про какое письмо…
– Как же, Нинуля, было письмо! – настаивала мать.
– Ну, допустим, было… – призналась Нина. – Оказывается, брат у него в Питере…
– В Питере… – как эхо протянула гостья. – А у вас это письмо случайно не сохранилось?
– Все, тетя, ты меня уже достала! – взорвалась хозяйка. – Проваливай срочно с моей жилплощади! И чтобы я ни про тебя, ни про твою дуру беременную больше не слышала!
– Ухожу, ухожу! – внезапно согласилась пожилая женщина и действительно покинула негостеприимную квартиру.
Выскользнув из дома, она прошла квартал и пристроилась на свободной скамейке в сквере. Достав из своей сумки сложенный вдвое, измятый и потертый на сгибах листок, она разгладила его и просмотрела список. Против имени «Иван Ланский» она поставила большой жирный вопрос. В списке оставалось еще одно имя. Так или иначе, путь теперь лежал в Петербург…
Дом на пятой линии Васильевского острова, где мне предстояло провести две недели в качестве собачьей няни, был старый, наверное, еще восемнадцатого века, но очень хорошо отремонтированный и смотрелся просто замечательно. Зеленовато-голубые стены, лепные карнизы, плоские белые пилястры по бокам подъезда. Охраны видно не было, но сбоку от двери незаметно вписалась панель домофона.