Совершенно случайно она направилась в сторону Гринвич-Виллидж. Все здесь дышало миром, однако Кристиана помнила слова Марселя о том, что город может раздавить ее в одно мгновение.
– Ты жила здесь одна? – спрашивал он у нее. – То-то и оно! Где ты будешь жить? Ты не представляешь себе, как сложно здесь найти приличную квартиру! А работа? Ее можно искать месяцами! За это время ты просто умрешь от голода где-нибудь на улице!
Ранним утром агент по недвижимости показал ей каморку на Бэнк-стрит, которую он неведомо почему называл апартаментами. Хотя душевая кабинка в ней стояла прямо на кухне, а «спальня» поражала своими миниатюрными размерами, каморка эта была чистой и опрятной и к тому же выходила окнами на тихий садик.
– Балкон вы будете делить с джентльменом, живущим в соседней квартире. Он работает в «Сан» рулевым катера и потому в хорошую погоду дома его все равно не бывает.
– Но этот балкон всего в фут шириной! – запротестовала Кристиана.
– Двести долларов в месяц, – отрезал агент.
Она подписала договор об аренде и заплатила залог и плату за месяц. Закрыв за агентом дверь, Кристиана довольно засмеялась:
– Чудеса, да и только! Жилье себе я уже нашла!
До полудня она успела открыть банковский счет, забить продуктами холодильник и купить всю нужную мебель и утварь. Поскольку она ограничилась маленьким столиком, двумя стульями, матрасом, подушкой, несколькими одеялами, тремя лампами, старой циновкой и простейшей посудой, у нее на счету осталось больше двух тысяч долларов, не говоря уже о карманных деньгах, на которые она купила себе обед, датско-английский словарь, несколько датских романов и книг по географии, а также большую тетрадь и карандаш. Она хотела вспомнить язык, которому ее некогда учила мать. К трем часам дня она нашла себе и работу.
Вышедшая из служебного входа роскошного особняка в Челси женщина по имени Буня рассказала ей, в чем состоят обязанности временной прислуги.
– Но ведь речь шла о постоянной работе! – запротестовала Кристиана.
– Милочка, господин Пенн будет платить тебе за полный рабочий день, – спокойно ответила круглая, словно пилюля, Буня, – но работать ты будешь лишь часть времени. В перерывах ты можешь посещать библиотеки и концерты. Если ты учишься в колледже, он заплатит за твое обучение. Что до меня, то я больше люблю готовить, стирать и заниматься уборкой. Как говорится, каждому свое. Скажем, одно время здесь работала темнокожая девушка по имени Боска, которая училась в театральном. Понятно?
– Да. Здорово.
– Хорошо. Тогда ответь мне, умеешь ли ты готовить?
– Я занималась этим в гостинице, принадлежавшей моему папе.
– Вот и хорошо, – сказала Буня, пропуская ее на кухню. – Но тебе могут быть незнакомы блюда, к которым привыкли Гарри Пенн и его дочка.
– Например?
– Сыр дурбо, фаршированный клевером, миндоги, мясо вайбула, жареные семена барбиролога, цыплята Долли в соусе Дональд, плоды метельника, крем «де ля беркиш то-лик», сербные верды, маринованные титтинги, шоколадные хрепцы, лиморны, запеканка Райнбека со свежей армандой, ванильные стрелки, зрелые мездры, турецкие грецки и так далее!
Буне ничего не стоило приготовить любое из названных блюд.
– Перед тем как положить на доску свежую стрелку, мрамор нужно присыпать мухой. Потом ты посыпаешь ее ванилью и быстро-быстро режешь на полоски, иначе она стухнет! А правильно разделывать верды мама тебя тоже не учила?
Буня провела ее по всему дому, который был наполнен книгами, картинами и старинными навигационными приборами, с которых тоже нужно было вытирать пыль. На стене гостиной Кристиана увидела огромный портрет Гарри Пенна, одетого в военную форму.
– Этому портрету много-много лет, – стала объяснять ей Буня. – В ту пору господин Пени командовал полком и был совсем еще молодым человеком. За прошедшие годы он успел состариться. Почти все свое время господин Пени проводит в редакции «Сан». Стоит ему вернуться домой, как он тут же берет с полки какую-нибудь книгу. Он говорит, что книги останавливают время. Наверное, он чокнутый. Как-то раз я положила книгу рядом с будильником, но он как тикал, так и тикал. Если книга ему нравится, он включает музыку и начинает кружить по комнате с шваброй в руках, не сойти мне с этого места!
– Наверное, он вспоминает свою покойную супругу…
– Ну, ты скажешь! Он с щеткой танцует.
– Может быть, у него была и другая женщина.
– Конечно была, да только волосы у нее были совсем короткие! В моем хозяйстве и такие щетки имеются. Ими, к примеру, чистят рули гоночных машин. Рули-то эти ничуть не больше серебряного доллара, ты можешь себе это представить? Под стать им и гонщики. – С видом заговорщика она осмотрелась по сторонам и, неожиданно перейдя на шепот, добавила: – У них такие маленькие тела, что они умещаются между стойками! Мой кузен Луис тоже пытался стать пилотом. Он у нас совсем маленький. Но они тут же показали ему от ворот поворот, потому что он показался им темной индюшкой.
– Что такое темная индюшка?
– Буматуки моют ими окна, но они теперь запрещены и в Нью-Йорке и в Нью-Джерси. Поэтому буматуки из Коннектикута торгуют ими из-под полы. Что ты постоянно к словам цепляешься? Речь-то идет не об индюшках, а о Луисе, верно? Он из-за этого так расстроился, что даже умом немного повредился, ты представляешь? – Буня испуганно округлила глаза и подняла палец. – Слышишь? Слышишь эти кастаньеты?
– Нет, – ответила Кристиана.
– Такое чувство, будто катафалк мимо проехал… Должно быть, испанский посланник помер…
Немного помолчав, Буня сначала предложила вниманию Кристианы свои любимые египетские рождественские песнопения, после чего почему-то заговорила о кокосовом орехе, который, по ее словам, являлся символом боеготовности нации.
– Что является символом боеготовности нации?
– Кокосовый орех.
– Это еще почему?
– Откуда я знаю? Так все говорят.
При всем при том Буня была редкостной служанкой, надежной и незыблемой, как скала Гибралтар. Она была норвежкой и потому относилась к Кристиане, в жилах которой текла датская кровь, с некоторым презрением, памятуя о том, что Норвегия находится выше Дании. Буня могла петь песни на не ведомых никому языках, знала рецепты тысячи несуществующих блюд и работала при этом за десятерых.
Кристиана не замечала присутствия соседа до самой зимы, когда из-за сильного бурана рулевой катера газеты «Сан» вынужден был поставить свое суденышко на прикол. Сильный северо-западный ветер и вьюга превратили находившийся перед окнами садик в подобие альпийского цирка. Эсбери и Кристиана часами сидели лицом друг к другу, даже не подозревая об этом, ибо их разделяли два камина и кирпичная стена.
Она читала по-датски «Зимние моря» Торгарда, прочитывая за час примерно две страницы. Эсбери сидел за маленьким столиком у камина и готовился к экзамену на шкипера, пытаясь осилить курс Даттона по проблемам навигации. В течение шести месяцев они жили в соседних комнатах, совершенно не подозревая о том, что за стеной толщиной всего в один фут живет другой человек.