– Анна, хочешь совет? – с преувеличенной серьезностью обратился к девочке Пусик. – Дай в газеты объявление: «Стригу котов. Возможна кастрация. В общем, как получится!» Большие деньги можешь сделать!
Анька швырнула на пол ножницы и убежала в комнату. Реветь она все еще продолжала, но теперь уже от облегчения.
* * *
Происшествие с котом обсудить не удалось: наглухо закрытая дверь в соседнюю комнату открылась, и в зыбком свете колеблющегося пламени свечи из полумрака нам должен был наконец явиться герой этого вечера. Я приготовилась увидеть кого-то необыкновенного, в ореоле мистики и чертовщины, какого-нибудь графа Сен-Жермена, Калиостро и Дракулу в одном лице – и… увидела всего-навсего обыкновенного мужика, точь-в-точь такого, какого нам описывала Варя: босого, черного, в белых портках и со всклокоченной бородой.
Из-под бахромы этих очень потрепанных кальсон выступали босые ноги с почерневшими, обломанными ногтями – Григорий Распутин, только для бедных. «Пробник»!» – подумала я не без разочарования.
Как видно, мужичка отнюдь не смутило внимание, с каким все его рассматривали, напротив, он только повыше поднял толстую свечу и оглядел всю компанию живыми и черными, как у жука, глазами.
– Начнем, пожалуй, – сказал он самым простым, не «густым» и не «громоподобным» голосом и, даже не поплевав на пальцы, спокойно загасил голой рукой пляшущий огонек свечи. Затем, как будто не заметив впечатления, которое произвело это действие на всех нас, мужичонок ткнул толстеньким перстом в Варвару и приказал ей тоном, не допускающим возражений:
– Ты, мать, первая пойдешь. Греха на тебе много, на свежую голову надо с тобой работать. Остальные, – он задумчиво повел взглядом поверх наших голов, – остальные тоже – как скажу.
И медиум скрылся в темноте смежной комнатенки.
Варвара заозиралась, медленно поднимаясь с места и дыша все тяжелее и чаще. Никто не сказал ей ни слова, и моя приятельница, скрипя половицами, скрылась в таинственной «приемной».
А через несколько минут дверь распахнулась с таким треском, что все мы вздрогнули. На пороге появилась Варвара – но какая! Вся ее полная фигура шла зыбью, а мощная грудь колыхалась, как гора лимонного желе во время землетрясения. Женщина дышала уже с каким-то всхрипом и лихорадочно обводила всех нас глазами, как будто выдавленными из лицевых складок.
– Тебя зовет, – задыхаясь, обратилась она к Ане. Девочка с минуту смотрела на Варю непонимающе, а затем робко, бочком, поднялась с места. – Иди-иди, – гулко хлопнула по хрупкой девичьей спине Варвара. Я поежилась: такой рукой, как у нее, жительницы африканских племен ломают хребет гепарду, невзначай забредшему в их одинокую пещеру.
Ни на кого не глядя, Анька скрылась на таинственной половине, а спустя минуту все мы как-то незаметно для самих себя сгрудились возле осевшей на диване Варвары.
– Ну?! – вырвалось изо всех ртов.
– Фр-ррр… – едва сев на диван, Варя принялась обмахиваться клочком газеты.
– Ну, Варя?! – почти крикнула женщина в халате.
– Ох-хх, бабоньки, – пропыхтела Варвара, вытаращив глазки. – Ну и напугал он меня, ерш моржовый! Вижу, говорит, за тобою смерть лютую, жуткую, задушит тебя слуга диаволов, кого попало в дом пускаешь… Я говорю – да разве ж я пускаю? И как это «кого попало», кого это он имел в виду, интересно, неужели Пусика, вот еще новости…
– Варя! Дальше!
– Ну-тк, он и говорит – смерть у тебя за спиной-то. Оглядываюсь я, значит, – ба-атюшки!!! Стоит, ну точно – смерть стоит! Змея подколодная!
– Змея? За спиной у тебя змея стоит?!
– Да не змея, а диаволов посланец этот чертов!
– Сам черт? – прошептала тетя Мила.
– Ох стоит, девочки! Головищей вертит, гляделками вращает, как заведенный, и дым из ушей!
– Как дым?
– Не дым – дымина! И искры, искры, как будто молния в меня ударила! Уж так я напугалась, так напугалась…
Грудь Варвары снова заколыхалась, словно море в девятибалльный шторм. Хотя в квартире вовсе не было жарко, женщина просто обливалась потом от волнения и широко раздувала ноздри.
Я попыталась представить себе стоящего за спиной у Вари рогатого (хотя почему – рогат ого? о рогах она не упоминала) беса или, там, сатану – и не смогла. Но сидевшая на диване женщина и впрямь была не на шутку напугана. Что же это? Какой-то фокус?
Скрипнула дверь – в образовавшуюся щель протиснулась бледная Аня. Головы всех присутствующих, как по команде «Нале-во!», повернулись в ее сторону. Девочка остановилась на пороге, очень смущенная этим выжидательным вниманием.
– Извините… Он вас зовет, – обратилась она к тете Миле. Та икнула от испуга и, быстро отведя мои руки, потому что я машинально попыталась ее удержать, скрылась за таинственной дверью.
А второй жертве медиума достался от нас все тот же вопрос:
– Ну?! Как?!
Анька пожала плечами и решительно вздернула подбородок:
– Никак. Трюкач он дешевый, вот что!
– А сказал-то что?
– Чушь!
– Да не темни, Анютка! – взмолилась Варвара.
– Ой, да ерунда какая… Говорит – болеть буду долго.
– Ветрянкой? – елейно осведомилась я, потому что мне начала уже надоедать эта набиравшая силу массовая истерия.
Но Аня посмотрела на меня расширенными от ужаса глазами:
– Тяжелая, говорит, болезнь…
– А как он об этом узнал, Анюточка?
Анька пожала плечами и рассказала, что непонятный Исайя сначала «возложил» на ее голову обе руки, затем, пробормотав что-то непонятное, вытянул их над чашей с прозрачной водой. Почти моментально из воды повалил густой черный дым – просто черный, без золы и угарного запаха, и через пару секунд дымовая завеса полностью закрыла Исайю от перепуганной Аньки.
– Болезнь тебя ждет тяжелая, долгая… – услышала девочка глухой голос прорицателя. – Помереть не помрешь, но изведет короста тебя, белому свету не возрадуешься…
Две руки снова показались из черной пелены, дотронулись до Аниного лба – и плотный туман стал быстро таять, исчезать, не оставляя даже намека на свое недавнее присутствие. Из остатков грозного марева вновь соткался Исайя.
– Что же мне делать? – вырвалось у Ани.
– Советов не даю, – отрезал ставший отчетливо видимым прорицатель. – Я только упреждаю вас, неразумных, а за рецептом к другим иди. Хочешь узнать, что ждет тебя, во всех подробностях – заночуй в этой комнате сегодня, одна заночуй, и не спи в полночь-то!
– Хорошо, – пискнула Аня.
Девочка попятилась из комнаты и сама не поняла, как оказалась перед нами.
– О-оххх, – застонала было Варя, притягивая к себе Анину голову, – девонька ты моя бедная, несчастная, злыми людями ненавидимая…