– Кто это? – наконец спросила я, пересаживаясь в кресло, которое покинула Геля.
– Моя жена, – сказал Бобров с досадой. – Бывшая, к счастью.
– А Михаил, как я понимаю…
– Совершенно верно понимаете, – кивнул он. – Наш совместный сынок. Золотой и любимый мамочкин мальчик. Только она забывает, что мальчику уже двадцать четыре года и что ему наконец-то пора выйти из-под родительской опеки, тем более что она давно свелась к тому, чтобы получать от папы деньги!
– Он живет вместе с матерью?
– Нет, у него есть своя квартира. Купленная на мои деньги, между прочим! Это при том, что нашу совместную квартиру я также оставил им при разводе! И там сейчас живет Ангелина вместе со своим молодым любовничком – практически Мишенькиным ровесником!
Бобров отхлебнул еще виски и убрал бутылку в стол.
– Причем живут, я подозреваю, исключительно на мои деньги! – продолжал полыхать Всеволод Евгеньевич.
– Они что же, не работают? – поинтересовалась я.
– Ангелина сразу после развода возомнила, что ее главное предназначение в жизни – быть матерью, и так вписалась в эту роль, что даже после того, как ребеночек безнадежно вырос, продолжает ею тешиться! Что касается ее хахаля-альфонса, то он сроду нигде не работал. Работа для подобных типов понятие запредельное. Зачем, если рядом есть такая стареющая дура? Эх, и дура! И эта дура постоянно тянет деньги из меня, хотя я все годы не то что алименты исправно платил, а помогал сверх этого выше крыши! А мне на фига сдалось кормить ее любовников?
– Так она просила деньги для любовника или для сына? – уточнила я.
– Полагаю, для обоих! – ответил Бобров. – Они, как я подозреваю, все только на них и существуют! Конечно, прямо она имела в виду Мишеньку. И, не сомневаюсь, отдала бы ему большую часть, если бы я не отказал!
– А чем вообще занимается ваш сын?
– Ни-чем, – по слогам проговорил Бобров. – К сожалению… Поступил в институт – бросил. Вернее, выперли со второго курса, даже деньги не помогли! Да я и так замучился отстегивать за него всем и вся каждую сессию, потому что он совершенно не готовился и даже не появлялся там! Я даже, признаюсь, перекрестился, когда он ушел из института. Думал, пусть лучше работает, все равно деньги на ветер. Пристраивал его в разные места, он нигде не задерживался. А мамочке вешал лапшу, что, мол, не может работать в таких условиях, когда я постоянно его контролирую! Что ему нужно свое дело, чтобы почувствовать себя хозяином, тогда он горы свернет! Ну, эта идиотка, конечно, уши развесила, поверила, и ко мне – ты должен помочь мальчику поверить в себя! Ладно, я пошел на поводу, купил ему колбасный цех – вот тебе собственное дело, только работай и верь в себя на здоровье!
– И что же? – спросила я, потому что Бобров угрюмо замолчал.
– А! – с досадой махнул он рукой.
Потом вскочил с места и подошел к окну, мрачно уставившись в него.
– Вы бы отошли, – посоветовала я.
Бобров, за этим скандалом забывший, что подвергается опасности, отошел от окна и снова сел в кресло. Я закрыла жалюзи.
– Цех он забросил сразу же, потому что ни черта не понимает в бизнесе! Учиться не стал – и вот результат! Я нанял ему хорошего менеджера, грамотного специалиста, но Миша и тут сплоховал! Ко всем его заскокам прибавилась еще и игромания! Ну, он всегда причислял себя к золотой молодежи, любил модные тусовки, ночные клубы и рестораны, а потом пристрастился к казино. Торчал там день и ночь, играл в долг, прикрываясь моим именем, пока его не начали отовсюду гнать! Он, естественно, ко мне – папа, помоги. Нужны деньги! Я пару раз заплатил сдуру, но когда узнал, что он снова за старое, прекратил всякое финансирование. Понял, что это бездонная бочка! А она еще смеет упрекать меня Катей! – завелся Бобров. – Да Катя, в отличие от него, учится, по кабакам не шляется и вообще приличная девочка! Замуж собирается, жениха себе нашла достойного – и умен, и работящ! А этот!
Он снова махнул рукой и уронил голову. Было видно, что этот эпизод с приходом бывшей жены взвинтил его не на шутку.
– А в каких вы с ним отношениях? – спросила я. – Вы вообще видитесь?
– К сожалению, Миша приходит ко мне только тогда, когда ему нужны деньги, – со вздохом поведал Всеволод Евгеньевич, и взгляд его подернулся пеленой. – А когда он был маленьким, я старался как можно больше времени проводить с ним. Если шел куда-то с Катей, обязательно заезжал за ним. В парк, в дельфинарий, в детское кафе – куда угодно! – всегда Мишу брал с собой. Если мы всей семьей ехали куда-то отдыхать, тоже всегда брали Мишу. Геля нисколько не возражала против такого, только рада была! А потом стала настраивать его против меня. Мол, отец нас бросил, он подлец и негодяй, тот и сделал выводы, что раз отец такой гад, надо тянуть из него хотя бы деньги. В качестве компенсации.
– А вы ушли из семьи к Ларисе? – мельком спросила я.
– Я? Да Ангелина сама завела любовника! – невесело расхохотался Бобров. – Тоже какого-то сопляка – она всегда была до них охоча. Правда, тогда мы были моложе почти на двадцать лет. Ну, я вскоре с Ларисой сошелся – она у меня в фирме работала, почти сразу после школы пришла. А Ангелина в своей измене меня же еще и обвинила, что, дескать, я дома почти не бываю, внимания ей не уделяю, вот она и решилась. От отчаяния! – с сарказмом проговорил он. – А то, что я работал как проклятый день и ночь, во внимание не брала. Хотя деньги требовала постоянно, на одни свои шмотки и мази для морды сколько тратила! Да это хрен бы с ним, а вот сына я потерял!
Взгляд Боброва стал ностальгически-грустным. Он чуть подумал, потом снова достал виски, допил его, с чистой совестью выбросил бутылочку в мусорную корзину и продолжил:
– Он ведь, в сущности, парень неплохой, Мишка-то. Добрый, открытый… Разгильдяй вот только. Да не в деньгах дело, вы поймите, – словно оправдываясь передо мной, сказал он. – Что мне, для сына жалко, что ли? Просто обидно, что контакта нет. Папа нужен, только чтобы спонсировать. Он сроду не поинтересуется, как у меня дела, как здоровье. А я уже не так молод, между прочим. И работа нервная. То сердце пошаливает, то давление скачет, – пожаловался Бобров. – Хоть бы раз спросил: мол, папа, как ты?
Я молча кивала, а Бобров продолжал:
– Уж я и так старался с ним наладить отношения и эдак… Врет постоянно, подлец эдакий, и все тут! Уж какие клятвы давал, когда хвост ему прижимали, что завяжет со своей разгульной жизнью. А как все более-менее – сразу хвост трубой и на меня же наезды: ты должен, ты бросил, ты такой-сякой.
– А наркотиками он, случайно, не балуется?
Бобров посмотрел на меня испуганно.
– Нет, что вы! – замахал он руками, но как-то неуверенно.
– Я просто подумала, что, может быть, этим вызваны постоянные просьбы денег. На дозу ведь все время требуется, и суммы немалые.
Бобров задумался и снова забегал по кабинету, словно гладенький шарик ртути. Он то останавливался, в задумчивости покачивая головой, то снова продолжал движение. Наконец он, кажется, успокоился.