— Вы слишком деликатны! — возмутился Печенюшкин. — Перед негодяями реверансы ни к чему. А вы каждый раз предупреждаете карлика, планируя наступление. Куда это годится — даже о ловушке сказали! Конечно, он будет обходить ее стороной и мучить вас до скончания века.
— Иначе мы не умеем… — печально отозвались эльфы.
— Записывайтесь в школу выживания имени Печенюшкина, — предложил герой. — Первое занятие проводим немедленно! Все готовы?..
Фордыбан медленно крался ночной опушкой. Он проведал, что запасы воды человечки хранят теперь в кувшине, подвешенном к нижнему суку огромной сосны. Эльфам понадобилась неделя, чтобы наполнить кувшин до краев, летая к дальнему источнику с ведерками размером в полнаперстка.
Карлик неслышно полез наверх по стволу, глубоко вонзая в мягкую кору кривые острые когти. Вот он перелез на сук, добрался до веревки, на которой крепился сосуд, плотно закрытый крышкой, поднял его и перевесил к себе на шею.
Спустившись и отойдя на десяток шагов, Фордыбан содрал крышку, запрокинул голову, раскрыв зубастую пасть от уха до уха, затем, подняв кувшин вверх на вытянутых руках, выплеснул его содержимое прямо в глотку. «Хороша водичка!» — успел он еще подумать.
В следующий миг вода в животе у колдуна забурлила громче, чем знаменитый водопад Холодрыга. В ужасе, собравшись бежать, он задел ногой пустой упавший сосуд и растянулся на земле. Поднимаясь, карлик обнаружил, что все его мохнатое тело — в светящихся пятнах. Брызги воды пометили вора.
Шум в животе нарастал, грозя переполошить весь бор. Фордыбан кинулся вперед, надеясь унести ноги, но тут одиннадцать эльфов выступили из-за деревьев, окружая колдуна. Все как один они были ростом с Фордыбана.
Эльфы всегда светятся в темноте — словно крохотные фонарики. Сейчас же казалось, что ушедший день краем плаща зацепился за опушку Молодильного бора. Одиннадцать рук метнулись к ножнам и одиннадцать сабель засверкали вокруг. Карлик взвыл, мечтая о яме, которую еще недавно с хохотом обходил стороной.
Лампион шагнул в центр круга. Этой ночью он действительно выглядел грозным.
— Мы не нападаем скопом! — отчеканил эльф. — Дай ему саблю, Светолик!
Подхватив брошенный клинок, Фордыбан ринулся на врага. Но в фехтовальном искусстве карлик годился Лампиону разве что в подмастерья. Рев чудодейственной жидкости заглушал сабельный звон, и только искры летели во все стороны снопами.
— За Эстреллу! — кричал эльф. — За погубленный родник! За Чуденбург, откуда ты выгнал нас! За васильковую поляну!..
Сабля его, касаясь тела противника, каждый раз, словно инструмент брадобрея, снимала клочья свалявшейся шерсти, обнажая серую кожу. Карлик выл, бесился, наносил в пустоту страшные удары, падал, вскакивал, прыгал, пытаясь хоть единожды достать Лампиона, но только оголялся все больше и больше.
Когда последний бурый клочок исчез с тела Фордыбана, эльф мощным ударом выбил у него саблю.
— А теперь вон отсюда! — приказал он. — И помни — осталась еще кожа! Встречу опять — сниму с тебя и ее!..
В темноте, ломая кусты, исцарапанный с головы до пят, колдун продрался к своему логову. Спрятавшись там и все еще дрожа от ненависти и страха, он вспомнил о пленнице. Криво ощерясь, Фордыбан стал вытягивать из пустого ореха цепочку, одним концом прикрепленную к столу. Странно — та не поддавалась. Ударом кулака карлик расколол орех и сразу взвыл так страшно, что заглушил, наконец, шум в животе. Маленький, в две ладони, крокодильчик впился в его кисть, неистово колотя по столу хвостом.
Фордыбан дернул рукой изо всех сил, но только оторвал цепочку от стола. Не переставая орать, он кубарем вылетел из берлоги и, голый, стремительно понесся в чащу, безуспешно пытаясь избавиться от крокодила. Крик его и шум бурлящей воды становились все тише, пока не пропали совсем.
С тех пор никто в Фантазилье о Фордыбане не слышал…
— Весьма солидно! — одобрила Лиза рассказ Лампусика. — Круто, с наворотами, есть места вообще укольные… Может, пьесу сделаем, как считаешь? Будешь сам себя играть. А Федю я прямо вижу в роли Фордыбана…
— Ишь ты! — обиделся домовой. — Нешто у меня тело в шерсти али морда злодейская? Не ожидал, Лизок!
— Да что ты, Феденька, конечно, нет! Просто из нас ты по актерскому темпераменту к этому типу ближе всех. А внешность?.. Грим, естественно, понадобится. Однако, не Никтошке же его играть.
— Я тебе, Лиза, больше хобота не подам! — оскорбился слон. — Да, у меня необычный типаж! А в этой истории мне никакой роли не светит… Если только ввести туда Гамлета, как персонаж?..
— А кто будет Офелию играть? Слониха? Разве что Пиччи тебя превратит в надувного резинового мальчика. Никтошечка! Давай, карлик обернется слоном и в таком виде будет вытаптывать цветочную поляну.
— Эпизод не хочу! — заупрямился Никтошка. — Я сильно вырос в мастерстве! Созрел для главного героя!
— Так и поссориться недолго. — Оказывается, Печенюшкин давно стоял за ближайшим мольбертом, прислушиваясь к разговору. Быть может, он даже захватил конец рассказа. — Пьеса дело будущего, друзья. Успеем ее обсудить, если Лиза не передумает. Тут в настоящем у нас события почище шекспировских. Семерка Мудрых обновилась почти полностью. А Великий Маг теперь — ваш, Федор Пафнутьевич, старый друг — князь Сморчков-Заморочкин.
— Шею сверну поганцу!! — взревел домовой. — Ножонки выдерну!.. Сапоги ведь лизал, мозгляк!
— Столь откровенное проявление симпатии, — ехидно заметил Пиччи, — должно было вас насторожить. Порядочный чародей не опустится до уровня подлизы.
— О-хо-хошеньки… — Федя почесал макушку. — Возомнил я о себе, дурень старый. Как же — князь в подручных! Поделом мне… И то — гуталин у меня едкий, ядреный. А этот, хмырь худосочный, ажно заходился от восторга. Кричал, что пахнет, как роза!..
— Тему запахов мы тоже пока оставим. — Печенюшкин был серьезен. — Дальше еще хуже. Мармелинда в отставке. Барбарелла, Вольномах и Доброхлюп якобы сбежали. Подозреваю худшее. В совете из прежнего состава остались лишь Сморчков и Флюгерон. Остальные: Фуриана, Розарио — наш садовник, Мизерабль — с этим я даже не знаком и, не поверите, наши старые приятельницы — тетушки Флора и Хлоя.
— Вот-те на! — слабо воскликнул домовой, оглушенный новостями. — Что делить-то им с этими прохиндеями? Тетки славные, да толку с них — ни на грош. Силы на нуле…
— Видимо, взяты для количества, — предположил Пиччи. — И авторитет у них в народе немалый. А повредить Сморчкову ничем не могут. Старушки добрые, но несколько легковерные. Думаю, он наплел им с три короба. Возможно также, что они вошли в Совет, надеясь хоть как-то тормозить козни заговорщиков… Интересно, что пауки уже дерутся за власть. Розарио и Мизерабль погибли, вчера их хоронили. По официальному сообщению — защищали дворец от набега моих сторонников. Стопроцентное вранье!
— Ничего себе страсти! — поразилась Лиза. — Почти как у нас в России! Печенюшкин! Разве можно такое допускать?! По-моему, это уже перебор!