Хотя, если признаваться до конца, серьезно я и не помышлял о таком. Влюбить в себя обманом? Сердце принцессы могло разорваться, если б она увидела настоящий облик несостоявшегося жениха.
Настало лето, яблони отцвели. Мое божество погрузилось в уныние. Не знаю, что могло произойти дальше, меня спешно вызвал отец. Живые льды шли на нас с севера.
— Ваш первый подвиг, — тихо проговорила Фантолетта, не отрывая взгляда от спящих девочек. — Один из самых знаменитых.
— Я хотел умереть, — просто ответил дракон. — Охотился за опасностью. Только потому, очевидно, и сберегла меня судьба. Из духа противоречия. А когда вернулся, то узнал вот что.
Рыцарь из-за дальних морей приплыл свататься к моей принцессе. На корабле его в диковинных кадках росли вечноцветущие яблони. Говорят, едва ступив на палубу, красавица больше не захотела возвращаться домой. Начинался шторм, и музыканты играли свадебный марш с ошибками, балансируя на мокрых, кренящихся досках.
К утру непогода утихла, и корабль отплыл. А несколько лет спустя я узнал, что судно погибло в море, в полный штиль, напоровшись на острые скалы во время отлива.
Дракошкиус сильно потер лапой рыжую говорившую голову, как бы сгоняя сон, а на самом деле, утирая слезы.
— За свою слишком долгую жизнь, — ни на земле, ни под землей я никогда не слышал о вечноцветущих яблонях. Кто был тот заморский рыцарь — вот тайна, которая мучает меня до сих пор.
К концу жизни юные годы вспоминаются все отчетливей и чаще. Все кончится, улетят картоморы, девочки наши вернутся домой, и тогда я позволю себе безобидную старческую прихоть. Превращусь в пожилого чудака-туриста и совершу кругосветное путешествие. Вместе с весной. С юга на север. Буду останавливаться в тихих гостиницах, в маленьких приветливых городках, больше похожих на парки. Останавливаться — в канун цветения яблонь. Утром и перед закатом стану бродить среди деревьев, днем спать, а ночью, открыв окно, вслушиваться в симфонию запахов и сладкой сердечной боли.
— Вот так вот, обожаемая Фантолетта, — грустно усмехнулся Дракошкиус. — За яблоневым цветом. Старость, как правило, сентиментальна.
Фея прикоснулась к пушистой лапе дракона.
— Это просто ночь, Мурлыка Баюнович, — прошептала она. — Ночные настроения. Да и вам ли говорить о старости.
Волшебники, увлеченные беседой, не подозревали, что в дальнем конце «Двух корон» происходят неприятные и неожиданные события.
В обеденном зале, отделенном от спальни девочек малой гостиной, спальнями волшебников, двумя коридорами и большой гостиной, в углу окна, с внешней стороны одинарной рамы, трудился над закаленным стеклом Очисток.
Скрытый от случайного наблюдения с улицы темнотой, а изнутри еще и плотной шелковой шторой, негодяй проделал в стекле углубление диаметром с донышко бокала. Теперь от комнаты его отделял лишь слой в несколько молекул — защита Печенюшкина. Неподвластный ни земным, ни волшебным орудиям, он, тем не менее, отлично пропускал звук. На это и рассчитывал колдун.
Сейчас он был в своем естественном обличье с некоторым — увы! — собачьим уклоном. Прилепившись к стеклу, Очисток провел пальцем по тончайшей оболочке. Послышался комариный писк, даже в этой полнейшей тишине почти неуловимый.
Однако сигнала ждали, и он был услышан. Расставаясь со своим агентом в пещере, Очисток назначил час, в который тот — каждые сутки — должен был проявлять самое обостренное внимание. В случае опасности для шпиона быть обнаруженным время контакта автоматически сдвигалось на два часа.
Штора колыхнулась, и с внутренней стороны кругляшка возник темный силуэт агента.
— Дом погружен в покой и тишину, — торопясь, выдыхал предатель. — Собратья спят. Старинные баллады бубнит охрана. Далеко в длину нас разделяет комнат анфилада.
— Что за балаган? — поморщился Очисток. — Почему со мной ты опять говоришь стихами?
— Почтительность и страх диктуют слог, — захлебывалось существо. — Дракон и фея — нет преграды боле. Хочу бежать к вам, не жалея ног, но ударяюсь лбом в защитно поле.
— Трусость, — грубил колдун, — сделала тебя размазней. Говори кратко и по делу. Что, вы все время будете сидеть здесь безвылазно?
— Никто не будет выпущен, пока заклятый враг с удачей не вернется. Довольных нет. И, в том моя рука, хандрит Элиза и на волю рвется.
— Это чудесно, — Очисток осклабился и, не удержавшись, лязгнул зубами. — Теперь слушай. Завтра мы похитим девчонок. Твоя задача — вывести из игры дракона и при удаче эту молодящуюся, выживающую из ума старуху. План действия следующий.
Существо, не дыша, впитывало подробнейшие инструкции.
— Как я мечтаю, — шепнуло оно, едва тайный советник замолк, — скорее оказаться на Запеке, под щедрым дождем ваших благодеяний. Душу мою томит желание окружить себя роскошью. НЕБЫВАЛОЙ роскошью.
— Еще окружишь, — рассеянно пообещал Очисток. — Все зависит лишь от тебя.
— Чело покрыто серебром кудрей, — льстил темный комок. — Крутая челюсть отвечает сути. Таинственный и грозный чародей, вы обликом своим подобны.
— Хва-ав-тит!.. — шепотом рявкнул колдун, задохнувшись от гнева. Большего удара он получить не мог. — Убирайся! И если ты хоть на волос отступишь от указаний, я буду беспощаден!
— …подобны жути, — растерянно шелестел агент, сползая по стеклу.
Лиза выключила телевизор.
— Ты что! — завопила Алена. — Сейчас сказка будет! Кукольная!
— Надоело! — возмутилась сестра. — С утра в пижаме прилипаешь к ящику! Зубы не чистила, не умывалась. Постель убрала?
— Почему особенно я?! — вскипела Аленка. — Ты тоже не убрала!
— Я только встала, — невозмутимо сообщила Лиза. — А ты давно сидишь.
— Вот и недавно! — девочка вновь тронула клавишу дистанционки. — Не мешай.
— И вот, — сообщил приторный голос диктора, — осветив хижину бедного юноши блеском своей красоты, появилась принцесса Шурум-Бурурум.
Вертлявая кукла в шелках возникла на экране.
— Ух ты, какая ушастая! — восхитилась Аленка.
В дверь номера осторожно постучали.
Лиза побежала открывать. Хоть что-то нарушило томительное напряженное однообразие их жизни в клетке. «Может, Пиччи вернулся?» — гадала она, устремляясь к дверям.
Но Фантолетта успела раньше. Фея щелкнула задвижкой, отпирая «Две короны» и одновременно сделала Лизе знак держаться подальше.
У порога стоял Марк Лютер Готлиб, офицер охраны, веселый чернокожий гигант. Сейчас, однако, привычной улыбки не было на его лице.
Защитное поле мешало шагнуть в проем, но офицер и не собирался этого делать.
— В дирекцию отеля только что звонили! — Произошло нечто невероятое, если Марк забыл поздороваться. — Неизвестный. Из автомата. Сообщил, что террористы подбросили бомбу в наш «Гринпис». Она якобы спрятана в подземных этажах и рванет сегодня в полдень. Мы начинаем эвакуацию, мэм! Уже десять утра!