Она уселась в машину и вопреки правилам дорожного движения продолжила болтать за рулем. В красках пересказала ей вчерашние события, время от времени позволяя подружке спустить пар посредством охов и ахов.
– Пипец! – оценила наконец Олеська всю степень трагизма ситуации. – Это будет покруче любого сериала. А я их пересмотрела немало, ты-то знаешь! Если бы ты все это просто сочинила, тебе бы никто не поверил. С утра до вечера девушку травят, бьют по голове, стреляют в нее в лесу… Вот страсти!
– Это ты сейчас сочувствуешь или издеваешься? – уточнила Альбина.
– Это я сейчас пытаюсь тебе сказать, чтобы ты мчалась ко мне на всех парусах! Мне кажется, я нашла твоего преступника!
– Да?! И кто же он, по-твоему?
– Альбишик, ты все равно не поверишь, поэтому я не хочу говорить об этом по телефону.
– Олесик, так в твоих любимых сериалах всегда говорит очередная жертва убийцы! – разозлилась Альбина. – Ты хочешь, чтобы я приехала к тебе и нашла очередной труп?
– А что, ты уже находила трупы?!
– Олеся!
– Альбина! Я ничего тебе не скажу, пока ты ко мне не приедешь! Я должна тебе показать кое-что на твоих фотографиях и рассказать одну занимательную историю. Понятно?
– Ничего мне не понятно!
– Тогда приезжай, я все тебе объясню!
– «В принципе я против женщин-сыщиков», – говаривал Арчи Гудвин. И я с ним согласна! – крикнула Альбина в замолкшую трубку и отбросила ее на пассажирское сиденье.
Она минут пятнадцать лавировала между корпусами новостроек, пытаясь где-нибудь приткнуть машину. Сквозь зубы ругала архитекторов, строителей и городские власти, придумавшие такие узкие проезды между домами – при полном отсутствии парковок и места для них, но злилась при этом на подругу. Ну что за упрямство? Что за интриги мадридского двора? Зачем весь этот пафос?
С одной стороны, она не понимала, что там такое Олеська увидела на тех фотографиях, с другой – ей было не по себе. Значит, у нее действительно завелся на кого-то компромат? А она была такой дурой, что не сумела этого ни понять, ни увидеть! Но еще она понимала, что человек, который так упорно пытался у нее этот компромат отобрать, хорошо ее знал. Или хорошо знал близких ей людей.
Она не была прописана в доме деда. Как он узнал, где она живет, так быстро? Почему он не напал на нее, когда она ночевала одна, а ограничился запиской и спущенными колесами? Раз у него есть ружье, он мог спокойно застрелить Альбу, а потом и саму Альбину. Почему он полез в дом в ее отсутствие, если изначально хотел ее смерти?
Столько вопросов! А Олеська играет в Мата Хари!
Наконец она добралась до центра нового микрорайона, где проживала ее подруга. Поднявшись на седьмой этаж, она осторожно подергала дверную ручку: а вдруг дверь сейчас распахнется и она увидит посреди прихожей труп подруги в луже крови? К счастью, дверь оказалась заперта. Отогнав усилием воли страшное видение, Альбина вдавила до упора кнопку звонка.
– Ой, ну к чему так трезвонить? Чай, швейцаров не держим! – защебетала подружка, щелкая замками.
«Хоть жива!» – мелькнуло в голове у Альбины.
– Ну, привет, мой золотой! Как ты? – распахивая дверь, поинтересовалась Олеся.
– Великолепно! – скинув с себя верхнюю одежду, сказала Альбина. – Ну, давай выкладывай!
Олеська повесила ее пальто в шкаф, подсунула гостье тапочки с помпонами и подтолкнула ее к двери гостиной, сказав, что сейчас принесет кофе. Вернувшись с подносом, на котором стояли кофейник, чашки, вазочки с печеньем и конфетами, она налила им обеим по чашке ароматного напитка, потянулась, как кошка, всем телом и заявила, что всю ночь мирилась с Генчиком. Расписной шелковый халат обтянул ее маленькое гибкое тело. И на миг Альбине показалось, что она видит перед собой наложницу из восточного гарема.
– Представляешь, пока я вчера ехала домой, он выгнал всех своих дружков, проветрил квартиру, вынес мусор. В общем, зайчик-красавчик! Любит меня, засранец, ну что поделаешь!
– Олеся, – бесцветным голосом сказала Альбина, – я готова слушать про Генчика часами, но не сегодня. Умоляю тебя!
– Ну ладно, приступим к главному, – кивнула Олеська, доставая откуда-то из-за кресла ноутбук, – сегодня с утра я села разглядывать фотографии, потому что хотела найти ту гниду, которая тебе жизнь поганит. Я так размышляла: Альбинка сама делала эти фото, сто раз их просмотрела, и она точно уверена, что на них нет криминала, то есть нет ничего плохого. А что на них есть хорошего? Кто с кем на них изображен в моменты радости и счастья?
– Свежая мысль, – кивнула Альбина, – но представь себе: я знаю, что означает слово «компромат». И я знаю также, что скомпрометировать человека может не только удар по морде, но и поцелуй в щечку…
Она из последних сил сдерживалась, чтобы не вспылить. Олеська вовсю резвилась, представляя себя в свете софитов, играя роль Салли Колт или даже Дол Боннер, очаровательных, но, увы, второстепенных героинь Рекса Стаута. А Альбине было не до игрищ, она слишком устала от того нервного напряжения, которое не оставляло ее в последние дни.
– Альбинка, я раз пять просмотрела фотографии, которые ты сделала! – торжественно воскликнула Олеся. – И знаешь, что я поняла? Все эти люди лезли в кадр, позировали, напрашивались на фото. Они хотели, чтобы их сфотографировали! И тогда я стала искать то, что в кадр попало случайно. Таких фотографий было немного, ты очень хороший фотограф, и на заднем фоне у тебя нет нарезки из чужих тел. Но на одной из них я засекла нашего общего друга, где он прятался от объектива за соседом. Ха! Я его слишком хорошо знаю, чтобы не распознать! Одно удивляет – как это ты его не узнала?
И она с победным видом ткнула пальцем в экран монитора – мол, смотри! Но Альбина уже и так знала, кого она увидит на фотографии.
– Да, да, вижу – это Сашка Медник. Ты, Олесечка, абсолютно права. Он был в клубе «Сто пистолей», но он вовсе не прятался от меня, как тебе показалось, а сидел в баре с мужиками, ожидая, когда освободится столик в ресторане. Ты же знаешь, это очень модное заведение, и туда даже випникам без предварительного заказа лучше не соваться.
– То есть ты его видела? – нахмурилась Олеся.
– И он меня тоже, – дернула плечиком Альбина, – подошел, поздоровался, сказал, что он тут с деловыми партнерами, и попросил меня ничего не говорить Ленке, потому что очередного скандала не миновать.
– Ага, вот видишь!
– Что? Что «видишь»? Что в этом криминального? Они были без баб, трезвые. И неужели ты думаешь, что из-за этой жалкой фотки Саша свихнулся и решил меня пристрелить?
– Я думаю, нужно узнать, с кем он в тот вечер был в клубе. И почему попросил тебя сохранить в тайне от Ленки свой визит в «Сто пистолей».
– Олесик, мне кажется, что у тебя мания преследования! Ленка ему всю печенку проела своей ревностью, вот он меня и попросил.