Кравцов мне не опасен. Это однозначно, несмотря на то что Кулемину схватили после визита в его офис. Он опасен Коновалову, и о том, чтобы не соваться в офис Дмитрия Павловича, меня предупредили отдельно и строго.
Но тогда почему от меня требуют то, что не нужно, и забыли об Антоне?!
Это два взаимоисключающих фактора.
Я таращилась в темное, отражающее многие лица стекло и никак не могла понять: почему? Почему Анатолий Андреевич перестал бояться маленького болтливого свидетеля?
Он плюнул в сторону родной милиции, решил укрыться за границей и забыть Россию, как страшный сон?
Могло быть так. Коновалов устал бегать за мной по всей Москве, устал изображать дона Карлеоне…
Но почему он потребовал флешку?! Зачем она ему?!
Я снова возвращалась к взаимоисключающим вопросам.
Смотрела в окно, жонглировала фактами и никак не могла нащупать истину. Все запуталось совершенно и потеряло логичность…
Вот только если… если только…
Все… нащупала! Сосед боится, что информация по схемам переводов достигнет Кравцова и тот отберет свои миллионы!! Вот почему от меня потребовали вернуть флешку! Кравцов влиятельный человек и может успеть перехватить и вернуть свои деньги даже из-за границы.
А если Анатолий Андреевич боится Дмитрия Павловича, то мне нужно только туда.
В милицию, конечно, тоже не мешает наведаться для подстраховки, но позже. У них бумаги, параграфы, предписания, а у меня конкретный враг, быстро придушить которого может только конкретный человек – Дмитрий Павлович Кравцов. И этого человека, судя по событиям, сосед боится пуще любой милиции, вон как выход из офиса караулил…
И все-таки ерунда какая-то…
Я понимаю, если флешку требует вернуть человек: а) совершенно бестолковый, то есть уверенный, что я не сделаю дубликат и позже не отправлю его Кравцову; б) ничего не знающий о конечном пункте прибытия денег.
Но Анатолий Андреевич ни одной из этих ссылок не соответствует! Он умен, хитер и осторожен. Он знает, куда Вадик отправил деньги, иначе Лизу ни за что бы не убил, а пытал до смерти, пока та флешку не вернет.
И что выходит?
А только то, что Коновалов не имеет к похищению Кулеминой ни малейшего отношения. Но это – бред. Человек, разговаривающий со мной по телефону, знал мое имя, был в курсе всей истории Лизы Авросиной и ее племянника. И эту информацию он мог получить только от Анатолия Андреевича. То есть они работают в связке…
Господи, да что же происходит?! Куда мне податься?!
В милицию, в милицию – напевал перепуганный рассудок. Взять Антошу, запереть его в кабинете вместе с каким-нибудь опером и сдать всю банду «Кравцов, Коновалов и Ко».
Или лучше в ФСБ? У них полнота полномочий и возможностей пошире будет…
Так и не решив, куда обратиться предпочтительней, запутавшись окончательно, я вышла из метро и тут же услышала грохот «Рамштайна» из собственной сумки.
Звонила «Тетя».
– Да, – со смесью тревоги и надежды сказала трубке.
– Где вы, Александра? – поинтересовался уже знакомый голос.
– Э-э-э… из метро выхожу, – не стала обманывать я.
– Это хорошо, – одобрил голос. – Надеюсь, вы со мной правдивы и не разговариваете сейчас из милицейского кабинета.
– Нет-нет! – со всей возможной честностью заверила я.
– Поверьте, это в ваших же интересах, – напугал на всякий случай голос. – Слушайте, что надо сделать. В течение сорока минут, Александра, вам необходимо отправить информацию с карты памяти, находящейся у вас, по электронной почте на адрес, который чуть позже отправят на ваш мобильный телефон. Я понятно изъясняюсь?
– Да, – сглотнув, ответила я.
– Если вы все выполните в точности, ваша подруга будет свободна через два часа.
– А если я не успею?! – воскликнула я. – Карты у меня нет с собой!
– Не обманывайте, Саша. Поезжайте домой к вашей подруге, садитесь за ее компьютер и отправляйте документацию. Если информация не поступит через сорок минут, ваша подруга погибнет. Прощайте, Александра.
В телефоне зазвучали гудки отбоя, я выключила связь и увидела, что на номер Андрюши пришло сообщение.
Адрес электронной почты.
Быстро работают гады.
И где этот почтовый ящик? В каком-нибудь интернет-кафе? На почте? Или в чужом, закрытом офисе?
Моей отправки могут ждать где угодно, по какому угодно безопасному адресу…
Меня лишили самого главного – надежды перехватить одного из похитителей при передаче флешки. В метро я навоображала себе группу захвата, опытных оперативников и кучу электронных спецсредств, отслеживающих телефонные переговоры. С надеждой представляла хеппи-энд, а получила – полный пшик. Я ограничена во времени настолько, что вряд ли успею даже толком о происшествии сообщить.
Зажав сумочку под мышкой, я повернула в сторону кулеминского дома и упругой спортивной трусцой двинулась вперед. О том, чтобы подождать троллейбус или маршрутку, даже мысли не возникло. На душе было так мерзопакостно, что в самый раз наказать себя за все прегрешения пробежкой по жаре, чтоб далее неповадно было…
До Риткиной квартиры на шестом этаже я добрела вся в мыле. Точнее, на этаж я поднималась уже в лифте, но все-таки в мыле.
Ударила ладонями в дверь, нажала на звонок и зашептала осипшим гулким шепотом:
– Открой, Антон! Антоша, это я, Саша!
С обратной стороны заскрежетал засов, испуганная мальчишеская мордашка показалась в щелке, я надавила на дверь плечом и практически ввалилась в прихожую.
– Собирайся, Антон, – сказала хрипло, – мы уходим.
– Что-то случилось? – Глаза мальчика округлились.
– Да. Риту похитили. Ты одевайся, я сейчас отправлю электронную почту, и мы уходим.
Антон безропотно пошел к стопочке одежды на подлокотнике кресла, я прошла в Ритусину спальню, села за стол и, включив компьютер, крепко-крепко задумалась. До истечения контрольного срока оставалось двадцать четыре минуты. За это время мне надо решить: отправлять документы беспрекословно или все же… побарахтаться? Когда из соседней комнаты доносились легкие шорохи – Антоша менял Андрюшину широкую футболку и длинные шорты на свою одежду, – страх немного отступал и мысли переставали путаться. Я чувствовала мальчика, могла до него дотронуться и, казалось, могла защитить.
Итак, что мы имеем. Пока владею документами – я диктую условия.
Как только эту возможность получит противник, преимущество полностью перейдет на его сторону.
Экран монитора поприветствовал пользователя, я вышла в Интернет, но так и не вставила в гнездо флешку. Узкая электронная карта лежала на столе, я не могла взять ее в руки, а смотрела на нее, как на ядовитого паука. Этот паук сидел в центре огромной, смертельно опасной паутины и только ждал: дотронься до меня – и погибнешь.