— Тьфу! — в сердцах плюнула девушка. — Мерзость! Мне было противно, когда он мне руку пожимал! Действительно террариум.
— Значит, Гудовин перед кашинской родней объявил себя женихом Вяткиной, а потом бросил? — подытожил Тарасов.
— Ну не странно ли?! — продолжала кипятиться Анна. — Вокруг столько нормальных мужиков, а она по этому змею сохнет!
— А как Вяткина и Гудовин общаются на работе?
— Внешне ровно, — несколько успокоилась девушка. — Но по-моему, господин Гудовин, — фамилию сказала как плюнула, — позволяет себе ерничать.
Бывшую машинистку фирмы «Гелиос» разозлили воспоминания, и в утешение себе Анна заказала еще кофе и пирожное.
Этот заказ Тарасов оплатил. Аня здорово помогла капитану, и чашечка кофе и суфле — самое малое, чем Валерыч мог отблагодарить такого свидетеля.
Тарасов подождал, пока Анна совсем успокоится, и с надеждой задал очередной вопрос:
— Вы часто навещаете прежних коллег?
— Нет. После увольнения ни разу не была.
— Почему?
— Ну, девчонок — Галю, Иру, Юлю, Марину с первого этажа — я в кафе, где мы все обедаем, часто вижу. Ангелину Ивановну пару раз встречала.
А вообще-то… не тянет туда, Михаил Валерьевич. Я ведь работала и параллельно училась, особенно дружить некогда было.
— Жаль, — пробормотал Тарасов. — Жаль, что о последних двух месяцах «Гелиоса» вы ничего не знаете.
— Увы. — Девушка развела руками.
— Может быть, посоветуете, с кем мне легче общаться будет?
— Ну-у-у, честно говоря, ни с кем. Коллега Фельдман…
— Фельдман был в отпуске, — сразу перебил капитан.
— От него и без отпуска проку б не было. Семен Абрамович профессионал, слова лишнего не скажет. Вице-директора? Тоже нет. Темнилы. Девчонки за место держатся.
— А Троицкая?
— А Троицкая, как опять-таки говорят в Одессе, это голова! Но своими иносказаниями она вас совершенно измучает. Или… в зависимости от целей, одурачит, — многозначительно закончила Анна. — Знаете, мне иногда казалось, что с таким главбухом, как Ангелина Ивановна, юрист фирме не нужен. Если бы Троицкая имела право выступать в судах, Фельдман остался бы без работы.
— Даже так? — удивился Валерыч.
— Да, — кивнула девушка. И, удачно копируя интонацию главбуха, произнесла: «Мой третий муж, Самуил Яковлевич, всегда говорил: «Геля, диплом юриста — это всегда нелишняя икра на кусок хлеба с маслом». Самуил Яковлевич был крупным московским адвокатом. Видимо, Ангелина Ивановна кое-чему у него научилась.
— Значит, Троицкая — состоятельная вдова?
— Увы, у Ангелины Ивановны на руках больная дочь от первого брака и внучка. Ангелина Ивановна вынуждена работать.
— Внучка взрослая?
— Нет, лет пяти или шести. Точно не знаю…
Тарасов допил кофе, тут же обругал себя за это
и прислушался к сердцебиению. В груди колотился рассерженный зверь, мстя капитану за невнимание к себе.
— А Ира или Юля могут помочь?
— Помочь могут, — улыбнулась Анна. — Но разрешите задать вам вопрос, господин капитан, и пообещайте ответить на него честно.
— Обещаю, — кивнул Тарасов.
— Юля и Ира произвели на вас не слишком сильное впечатление? — спросила девушка и, дождавшись повторного кивка милицейской головы, рассмеялась. — Это поза, капитан. Девчонки большие умницы, но перед начальством предпочитают держаться скромно. С недотеп меньше спроса.
«Я ничего не понимаю в женщинах», — мелькнуло в кивающей голове Тарасова.
— Знаете, Михаил Валерьевич, что однажды сказала Юлия о своей начальнице? «Цветная капуста — это обычная капуста, получившая позднее высшее образование».
«Я совершенно ничего не понимаю в женщинах, — еще более грустно подумал капитан. — Кто кому сто очков форы даст? Вернее, кто кому позволит эту фору получить?»
— Аня, а если вы попросите девушек быть со мной откровенными?
— Попробую, но вряд ли это получится. Лялю не интересует окружающий мир, она вроде как устранилась…
— Лялю? — перебил Тарасов.
— Простите, Галину Вяткину. Иногда ее так называют. Не в глаза, правда, она почему-то этого имени терпеть не может и считает его кукольным… — Аня, о чем-то вспоминая, подняла лицо вверх и секунд десять разглядывала сквозь листья дерева белые облака на голубом небе. Небо отразилось в таких же голубых глазах, добавило им цвета, и Тарасов, художник в душе, все эти десять секунд любовался миниатюрным отсветом хорошей погоды в крошечных зеркалах. Последней, надо сказать, хорошей погоды. Мокрую осень капитан терпеть не мог и предпочитал из лета, минуя слякоть, переходить сразу на трескучие морозы. — Я вспомнила один случай, — задумчиво проговорила девушка. — Это связано с именем Ляля. Как-то раз Марта Игоревна заглянула в бухгалтерию и вызвала Галину в коридор. «Ляля, — сказала она, — выйди на минуточку». Что было с Вяткиной, Михаил Валерьевич, словами не передать. Позеленела вся и шипит: «Я мало тебе заплатила за то, чтобы ты меня человеческим именем называла?!» Ужас! Игоревна только челюстью хлопнула и пулей в коридор.
— Вяткина была пьяна? — попробовал догадаться Валерыч.
— В том-то и дело, что нет! — воскликнула Анна. — Тогда она только вернулась из наркологической лечебницы и была вполне адекватна. Мне показалось, что ее вывело из себя обращение «Ляля». Оно о чем-то ей напомнило, и это напоминание было крайне неприятным. Через несколько дней Галина снова пришла на работу нетрезвой.
— «Заплатила за человеческое имя», — пробурчал Тарасов себе под нос. — Вы не знаете, что бы это могло значить?
— Нет. Даже не догадываюсь. И хочу добавить о Галине еще кое-что. Чтобы вы не думали о ней как о записной грубиянке. Со всеми остальными, если исключить начальство «Гелиоса», Вяткина держится очень миролюбиво. Она никогда не провоцирует скандалы… но вот с Мартой Игоревной и Гудовиным… бывает очень груба. Это многих удивляет.
— Удивляет, что жена хозяина, почти владелица фирмы, позволяет рядовому бухгалтеру так с собой разговаривать?
— Да.
— А кстати, почему? Вы не догадываетесь? Может быть, Галина Вяткина знает что-то о финансовых махинациях в «Гелиосе»? Она много лет была главбухом… Может быть, Гольдманы и держат ее на глазах потому, что Вяткина шантажирует их компрометирующими фактами?
— Шантажирует? — задумчиво повторила девушка и какое-то время молча вертела на блюдце пустую чашку из-под кофе. — Вряд ли, — сказала наконец. — Шантажист получает зарплату, не выходя на работу. А Галина ходит. Каждый день, с тяжелой головой, на фирму, владельцев которой она терпеть не может. Так?
— Так.
— Галина продолжает работать, потому что ей нужны деньги. Не похожа она на шантажиста.