– В обморок хлопалась! От голода. Как лебедь умирающий, – соврала Зотова. – Спасибо, Гриша. У меня дома потоп. Надо хоть немного квартиру в порядок привести. Заканчиваем здесь, ребята. Андрюша, ты на дежурстве сегодня. В общем, без меня справитесь.
Плешнер уныло отплыл в сторонку, подумал, приплыл обратно.
– Хочешь, я тебе помогу квартиру в порядок привести? – с надеждой спросил судмедик. Профессор все еще надеялся, что она передумает и выйдет за него замуж. Григория было жаль, но она не могла ничего предложить профессору и не хотела его обманывать.
Пообещав коллегам вернуть им завтра сухие вещи, Елена Петровна простилась со всеми и отправилась домой. Только у подъезда она вспомнила, что Рыжов с Трофимовым опять не забрали эти поганые крылья с балкона. Ругая коллег и себя последними словами, она вошла в подъезд.
Какая-то сволочь снова выкрутила лампочки на этаже. В полумраке лестничной клетки она заметила на своем половике какой-то предмет. Сердце в груди глухо стукнулось о ребра. Елена Петровна присела и осторожно потрогала предмет рукой. Сердце забилось сильнее: на половике лежал роскошный букет роз. Елена Петровна подняла его и вдохнула аромат. На лестничном пролете мерцал огонек сигареты.
– Сало хочешь? С черным хлебом? – хрипло спросила Зотова в темноту.
– Хочу, – просто сказал Варламов и снова вошел в ее жизнь.
В квартире было сыро. Влажность стояла в воздухе стеной. Елена Петровна решила не рисковать, свет не включать и зажгла свечи. Порезала сало с хлебом. Поставила на плиту обычный чайник. Розы определила в вазу. Предатель Федор все это время крутился у ног режиссера и довольно мурчал.
– С ремонтом я тебе помогу. У меня девочка есть хорошая, дизайнер, у нее своя бригада. Золотые руки у ребят, – заметил Иван Аркадьевич, сделал бутерброд и с наслаждением откусил кусочек. – По поводу расходов не волнуйся. Считай это моим подарком на Новый год.
Зотова разлила чай по чашкам и села.
– Обойдусь без твоих подарков. Я вполне могу сама сделать ремонт. Что тебе от меня надо? – в упор спросила она, сделала бутерброд и откусила кусок без всякого удовольствия. Варламов жевал и молчал. – Тебя твоя прима бросила? – ехидно спросила она.
– Что? – Варламов поперхнулся, закашлялся и с удивлением посмотрел на Елену Петровну. – Вот оно в чем дело, – усмехнулся он. – А я думаю, почему ты такая неласковая?! Про мой роман из газет узнала. Ревнуешь?
– Я? Я ревную? – Елена Петровна задохнулась от возмущения. – Да кто ты такой, чтобы я тебя ревновала!
– Вот и замечательно, что не ревнуешь. А я было подумал: с чего это ты вдруг на меня накинулась? С Василисой у меня все прекрасно. Я просто пришел вернуть тебе одну вещь, – сухо сказал режиссер и положил на стол служебное удостоверение. Елена Петровна открыла книжечку, и у нее вылезли глаза из орбит:
– Откуда у тебя мое служебное удостоверение?
– Нашел в подвале балетной школы. Ты, вероятно, в спешке обронила. Завез вот.
– Спасибо, – неловко откашлялась она. – Я там была по делу, расследую смерть ученицы твоей пассии.
– Да, мне Василиса говорила, что ты ее до обморока в Следственном управлении довела. Не ревнуешь, главное! Это правильно. К чему обиды, я ведь тебе никто, – злил ее режиссер. Елена Петровна с ожесточением вгрызлась в бутерброд, чтобы не заплакать и не звездануть режиссеру в глаз. Варламов просто нахально над ней издевался.
– Я же не думала, что твоя Василиса такая нежная, – буркнула она.
Варламов доел бутерброд и запил его чаем.
В кухне повисла пауза.
– Ладно, спасибо за чаек и сало. Собирайся, и поехали, – поднялся он со стула.
– Куда? – ошарашенно поинтересовалась Зотова.
– Ко мне. Поживешь в моей квартире, пока у тебя будет ремонт.
– Издеваешься? Как это я поживу у тебя? Где у тебя? С какой такой радости? Я не собираюсь делать ремонт. Просохнет все, и слава богу! И вообще, про какую квартиру ты говоришь?
– Я квартиру купил в Москве. В последнее время я в России часто бываю. Надоело по гостиницами и съемным хатам скитаться. – Варламов немного помолчал и рявкнул: – Я там не живу сейчас! Квартира без дела стоит. Все, хватит спорить. Собирайся, и поехали. Можешь хоть раз сделать, что я тебя прошу! Я не планирую на тебя претендовать, если это тебя так волнует. У меня другая женщина есть, как ты знаешь. Это ведь так просто, поднять свою задницу, взять вещи и поехать со мной! Быстро! – заорал Варламов, грохнув по столу кулаком.
Елена Петровна вскочила и метнулась в комнату. Только там она сообразила, что сошла с ума. Варламов, судя по всему, тоже. Зачем ему это надо тащить ее к себе? Что происходит вообще? Спорить с Иваном отчего-то больше не хотелось. Почему-то Елене Петровне казалось, что если она возразит, то режиссер стукнет ее чем-нибудь тяжелым по башке. Если Варламову что-то в голову придет, гантелью не выбьешь. Придется ехать. Одно непонятно: что с собой брать? А главное, зачем все это надо Варламову? Елену Петровну осенило. Ее хотят убить! Варламов что-то знает и хочет ее спасти. А может, все наоборот: Василиса подговорила Варламова, чтобы он заманил ее в ловушку. Он спасает свою новую пассию! Они вместе ее убьют.
В дверях спальни появился Иван Аркадьевич со свечой в руках. В мерцающем свете его лицо казалось ужасным. Елена Петровна вздрогнула.
– Много вещей не бери, только самое необходимое, – хрипло сказал он. Елена Петровна в душе перекрестилась. Конечно, зачем ей вещи на том свете.
Варламов поставил свечу на туалетный столик и исчез. Елена Петровна открыла шкаф, достала дорожную сумку, покидала туда первое, что под руку подвернулось, и полезла за гантелью под кровать. Металл приятно холодил руку и успокаивал. Она сунула гантель в сумку, сверху положила ночную рубашку в клубничках, любимую, и закрыла молнию. Теперь она была готова.
– Готова? – как эхо, отозвался Варламов. Зотова снова вздрогнула.
– А как же Федор? – вдруг опомнилась она. – Я без него не поеду.
– Кота с собой заберем, – лишил ее последней надежды режиссер и взял Федю на руки. Предатель заурчал, как трансформатор.
– Еду его в холодильнике возьми… А я пока туалетные принадлежности соберу.
Варламов вышел, Елена Петровна спешно написала эсэмэс сыну, что ее залила соседка сверху и она временно переезжает к Ивану Аркадьевичу. Павел прислал в ответ смайлик. Разве сын мог предположить, что этот переезд может оказаться последним в жизни его матери? Однако кому еще она могла отправить сообщение такого, мягко говоря, интимного содержания? Трофимову? Вот Веня обрадовался бы, получив послание, что она ночует у своего бывшего поклонника. Завтра подколками бы замучил. Если это завтра наступит. Или Плешнеру? «Дорогой Григорий, я переезжаю к своему бывшему ухажеру Варламову. Не надейся и не жди», – Елена Петровна нервно хихикнула. Лучше бы, в самом деле, к Григорию сегодня отправилась. Сестра Плешнера Розочка накормила бы нормальной пищей. Потом, правда, пришлось бы уворачиваться от ухаживаний судмедика. Неизвестно, что лучше: от убийц гантелью отбиваться или от интеллигентных уговоров профессора судебной медицины выйти за него замуж.