Из-за двери со шторами послышался звон колокольчика. Старуха в мгновенье ока появилась рядом и нырнула в темноту, оставив после себя гремучую смесь запахов валокордина, мяты и дорогих французских духов. У хозяйки духи тырит, пришла к выводу Елена Петровна, и ей сразу как-то полегчало. Раз тырит и не боится, значит, никаких магических способностей у хозяйки нет.
В приемной витали и другие запахи – благовоний свечей и легкий аромат мужского парфюма. Выходит, Матушку Кассиопею посещают не только клиентки-женщины, но и мужики. А у них-то что с мозгом? Еще баб дурами считают…
Через минуту старуха снова появилась перед Зотовой. Выглядела она одновременно обеспокоенной и враждебной.
– Матушка просит простить ее. К сожалению, она принять вас сегодня никак не может. Идите с богом!
– То есть как? – растерялась Зотова. Неужели Кассиопея все-таки обладает магическими способностями и даже на расстоянии поняла, кто она такая. Не может этого быть!
– Завтра приходите. Матушка бесплатно согласна вас принять. На сегодня прием окончен, – проворчала бабка, стянула с вешалки кардиган Елены Петровны и невежливо сунула ей в руки.
Зотова так же невежливо пихнула кардиган обратно старухе.
– Ну уж нет! – нахально заявила она. – Мое дело не терпит отлагательств.
– Вы что, русского языка не понимаете? По-доброму говорю, убирайся отсюда! – взвизгнула старуха и швырнула кардиган посетительнице в лицо.
– Не уйду, пока меня Матушка не примет! – уперлась Зотова, запустив тужурку в морду старухи. Бабка швырнула кардиган на пол и принялась с наслаждением топтать его ногами.
– Что вы делаете? – возмутилась Елена Петровна. – А ну, прекратите безобразничать!
Старуха от замечания только в раж вошла и теперь прыгала на новеньком кардигане со злобной рожей и улюлюканьем. Зотова оторопела. Ощущение возникло, будто она попала в отделение для душевнобольных.
Дверь кабинета целительницы немного приоткрылась.
– Марьяна, что за шум? – послышался из комнаты низкий приятный голос.
Бабка прыгать перестала и вытянулась по стойке «смирно». Елена Петровна воспользовалась моментом, подобрала с пола свой несчастный кардиган и засунула его под себя.
– Уходить не желают, – сообщила бабуся. – Объясняю человеку, что не до приема сейчас вам, – не понимает. Уперлась как овца.
– Сама ты овца! – рявкнула Зотова. – Я вам что, девочка, чтобы туда-сюда бегать? То примут, то не примут… Развели тут, понимаешь, бюрократию! Я буду жаловаться в общество защиты прав потребителей!
– Марьяна, я же просила вежливо все объяснить. – В голосе Кассиопеи послышались нотки раздражения. – Хорошо, раз дело не терпит, я приму госпожу сочинительницу. Налей пока даме чаю. Я скоро освобожусь.
– Нахалка стриженая, – гаркнула в лицо упрямой посетительнице старуха и бодро усвистела на кухню.
– Рухлядь старперская, – проворчала Зотова ей вслед и решила чай не пить: мало ли что они тут в магическом салоне добавляют в напитки. Ничего себе церберша у Кассиопеи в прислужницах! Откуда целительница выкопала этот доисторический экспонат? Она же всех клиентов распугает.
Пока Марьяна колдовала над чаем в кухне, Елена Петровна бодренько вскочила с диванчика, на цыпочках подошла к дверям с бордовыми шторами и прислушалась. Повезло, Кассиопея после разговора с Марьяной прикрыла одну створку неплотно. Причина странного поведения Матушки быстро прояснилась – целительница принимала у себя мужчину по делу вовсе не магическому, а очень даже житейскому. До следователя донесся его голос:
– Оленька, милая моя, как мне вымолить у тебя прощенье? Хочешь, я на колени перед тобой встану?
В комнате скрипнуло кресло. Шаги, скрежет, словно отодвинули что-то тяжелое, истеричный женский возглас «Не подходи», хлопок пощечины.
– Поздно ты спохватился, милый. Оли больше нет, она умерла! Умерла не в Крыму, а в тот момент, когда ты отказался от меня и откупился. Вот, я собрала всю сумму, которую тебе должна. Бери и убирайся вон!
Снова скрипнуло кресло, на пол посыпалась мелочь. Вероятно, Оленька сгоряча швырнула деньги бывшему любовнику в морду.
– Зачем ты так? – Снова мужской голос. – Ты не все знаешь, Оля. Это отец меня вынудил. Он давил на меня, сказал, что наследства лишит, вышвырнет из дома, если я с тобой свою жизнь свяжу. Ты же знаешь моего папашу! Что я мог? Молодой был, глупый, нищий. Я даже деньги для твоего салона занял в долг. Теперь я другой. У меня есть образование, работа и деньги. Дай мне шанс все исправить. Давай уедем, а? Уедем туда, где никто нас не знает. Начнем все заново. Мне жизни без тебя нет. Счастья нет. Я словно проклят.
– Молчи! Не смей! Уехать? Зачем? Боишься своего папашу? Переживаешь, что скажет толпа? Нет, ты не изменился. Ты все такой же жалкий трус!
– Оскорбляй! Давай, не стесняйся в выражениях! Можешь снова хлопнуть меня по роже, если тебе от этого легче. Я все равно люблю тебя…
– Откуда у тебя деньги? Откуда деньги у человека, который в тридцать четыре года на побегушках у своего отца? Что ты вообще можешь? Все, что у тебя есть, это подачки твоего папаши. Ты что, ограбил какой-нибудь благотворительный фонд своего отца?
– Нет, я заработал. Сам. Ради тебя я продал душу, – без тени иронии сказал мужчина.
– Господи, что ты несешь? Кому ты продал душу? Кому нужна твоя жалкая душонка? Я в сотый раз говорю тебе – нет! Что ты ходишь ко мне, душу из меня выворачиваешь? Мало мне твоих шлюх, которые вываливают на меня подробности ваших отношений! Думаешь, мне легко было слушать, как сильно твои подружки тебя любят? Как они счастливы с тобой? Как они мечтают выйти за тебя замуж и нарожать детишек? Твои девки совета спрашивали, как тебя удержать, приворот на тебя просили сделать. А я помогала им, – зло рассмеялась Ольга. – Помогла всем. И всем воздалось по заслугам!
– Вот ты и проговорилась, ведьма! Ведьма проклятая!
В коридоре послышались шаркающие шаги. Зотова отскочила от двери, плюхнулась в кресло и открыла журнал, делая вид, что страшно увлечена чтением.
Марьяна принесла чай и хлопнула чашку на журнальный столик так, что вода расплескалась по столешнице. Елена Петровна проигнорировала бесцеремонность и хлебнула чайку, совершенно забыв, какую угрозу могут в себе таить напитки магического салона. Вкуса чая она не почувствовала, ожидая с интересом, когда из комнаты целительницы выйдет бывший возлюбленный Кассиопеи. Но никто не вышел. Ни через пять минут, ни через десять. Старуха все это время мозолила глаза и не давала Зотовой возможности подойти к двери. Пришлось допить чай.
– А кофейку у вас не найдется случайно? – с улыбкой поинтересовалась Елена Петровна.
Бабка фыркнула, подхватила чашку и удалилась наконец на кухню. Следователь снова прилипла ухом к двери. Разборка за ней плавно перетекла в бурное примирение, из комнаты слышались звуки поцелуев, всхлипы, вздохи и шуршание одежды. Взвизгнула «молния» на одежде, звякнула пряжка ремня…