– Будьте проще, Григорий Варламович и люди к вам потянутся, – перебила Зотова. – Ты мне можешь выдать хотя бы словесное предварительное заключение, что Климова не сама полет осуществила?
– Понимаете, в чем дело… – завел свою песню Плешнер, снова перейдя на «вы». Зотова напряглась, почуяв неладное. – Кроме борозды на ладони потерпевшей, явных следов насильственных действий на теле не обнаружено. Судя по высоте падения, приблизительной массе тела и траектории полета, можно предположить, что потерпевшая совершила его с ускорением. Однако это может свидетельствовать о том, что потерпевшая сама оттолкнулась от пола. Причем вероятность второго такая же, как если бы ее вытолкнули в окно. Точную информацию по происшествию смогу дать после вскрытия. Надо все показатели просчитать. В течение недели постараюсь…
Зотова подошла к судмедику вплотную.
– Григорий, ты издеваешься? Лизу Климову из окна выкинули. Вовка подробно описал, как все происходило. Тут уж никак не самоубийство и не несчастный случай. Какая неделя? Ты что, не понимаешь, что уже завтра, а может быть, даже сегодня Каверин-старший найдет классного адвоката, который вытащит его сынулю под залог, а потом поминай красавчика как звали.
– Работайте со свидетелями и подозреваемым, – уперся Плешнер.
– Спасибо за совет, – буркнула Зотова. – Но свидетельница не видела момента совершения преступления! А у меня нет экспертного заключения, что падение с высоты произошло в результате насильственных действий. Вовкины выводы тоже не доказывают причастность Каверина к преступлению. У меня ничего нет! Что мне предъявлять убийце?
– Ничем помочь не могу, – развел руками судмедик. – Я не могу без тщательного анализа данных делать выводы. И потом, доказывать событие преступления работа не судмедика, а прямая обязанность следователя.
– Спасибо, напомнил. А то я не в курсе своих обязанностей. Напомню тебе твои: судмедэксперт обязан содействовать следователю во всем. Я в вас разочарована, Григорий Варламович, – заявила Зотова, тоже вдруг переходя на «вы».
Плешнер от подобного высказывания покраснел и, кажется, стал ниже ростом. Елена Петровна отошла от судмедика, чтобы успокоиться. От злости ее трясло, как эпилептика. Принципиальный, блин… Впрочем, она сама такая. Что ей стоило написать в деле, что лично видела, как Каверин выбросил Елизавету Климову из окна? Не смогла преодолеть себя, законница хренова. А зря! Пусть бы дело передали другому следователю, здесь она выступила бы свидетелем, и Каверина посадила.
– Лена, я сделаю все, что в моих силах, – виновато сказал Плешнер, впервые назвав ее просто по имени. – Только не надо меня просить сделать то, чего я сделать не в состоянии. Ты же все сама прекрасно знаешь.
– Извини, Гриша, погорячилась, – кисло улыбнулась Зотова. – Понимаешь, Лиза Климова погибла по моей вине, вот душа и болит. Очень хочется хоть как-то искупить свой грех – засадить мерзавца за решетку.
– Глупости говоришь. Вина целиком и полностью на мне. Это я промолчал, когда надо было вопить в голос. Поэтому я и хочу сделать все так, чтобы уж теперь Каверин не ушел от ответа. Вот, возьми… – Плешнер протянул кулек, и у Зотовой защекотало в носу от аппетитного запаха. – Розочка для тебя передала. Блинчики с мясом, яблоками и корицей.
– С чего вдруг твоя сестра вздумала меня кормить? – рассмеялась Зотова.
– Кстати, она ведь тебя приглашала в выходные на домашние пельмени, помнишь? Однако обстоятельства сложились иначе. Завтра с утра Розочка покидает Москву и очень извиняется, что не сможет тебя у нас принять.
– Твоя сестра – чудо. Спасибо! – улыбнулась Зотова.
Блины хотелось слопать немедленно, но пришлось повременить. Елена Петровна затолкала кулек в сумку, одобряюще похлопала Плешнера по плечу и похромала к свидетельнице, потому как Трофимов внезапно сам выпал из рабочего состояния, попав под обаяние златокудрой нимфы. А говорил, что блондинок не любит. Врун! По глазам видно, что плывет в ее сети и даже не пытается сопротивляться. Видно, их с Эльзой отношения действительно пошли под откос. Жаль, что семейный быт разрушил их седьмое небо[2].
– Пойдемте в машину, поговорим. Озябли, наверное? – сердобольно сказала Елена Петровна, отодвинув бедром Трофимова.
– Скажете тоже! Как можно замерзнуть в норковой шубке? – приподняла бровку свидетельница. Затем щедро улыбнулась всем мужчинам разом и устремилась за Зотовой в припаркованный недалеко от подъезда микроавтобус, всхлипывая и вздыхая.
– Она кто была? – трагично спросила блондинка, накрутив локон на палец.
– Модель, – вздохнула Зотова, переписывая данные свидетельницы в протокол.
Блондинку звали Вера Илларионова. Москвичка, двадцать два года.
– Ужасно… – вздохнула Илларионова. – Ужасно, как я теперь мех от крови этой модели очищу? Серж – это мой спонсор – мне шубку на Восьмое марта подарил. Даже поносить толком не успела! – рассерженно блеснула голубыми глазами девица. – Что теперь делать? Как Сержу объяснить, что я его подарок испортила? Он мне больше ничего не купит. Машину я разгрохала, теперь вот шубка…
– Так и объясните, как есть, – сухо сказала Елена Петровна.
Вспомнился рассказ Климовой про то, как необходим моделям спонсор. Выходит, не только моделям, всем профурсеткам спонсор нужен. Новое поколение девиц поражало Золотову неприкрытым цинизмом. Раньше дамы тоже пленялись на благополучие мужчин, но хотя бы стеснялись вслух об этом говорить. Сейчас же не то что не стесняются, а даже гордятся, что спят с мужиками за деньги. Куда катится мир? Теперь ясно, почему белобрысая так переживала – шубку ей жалко стало. Молодая женщина погибла у нее на глазах, а эта кукла крашеная о своей шубке меховой печется. Скотство какое!
– Как же, объяснишь ему. Серж скажет, что я сама виновата, потому что шляюсь не там где надо.
– А вы у него в ответ спросите, почему он на вас, столь исключительной красавице, так неприлично сэкономил.
– В каком смысле? – округлила глаза Верочка.
– Почему купил шубку весной? Поди, ждал распродажи? – не удержалась Зотова. Хотелось треснуть по безмозглой башке свидетельницы папкой с протоколами.
– Слушайте, а ведь правда, весной-то меха дешевле. А я все думаю, почему Серж все обещает, но не покупает… Вот, значит, как, сэкономить на мне решил! – Слезы у Илларионовой просохли, глаза заполыхали праведным гневом. – Прикиньте, какой жлоб расчетливый. А я-то радовалась, шоу ему устроила развлекательное. Сегодня же шубейку, купленную на распродаже, в морду ему кину. Пусть на жене своей, мымре старой, экономит!
– Вера Петровна, еще раз, пожалуйста, расскажите, как все произошло, – сменила тему Зотова, удовлетворенная маленькой местью. Илларионова наконец перестала переживать по поводу испорченной шубейки и настроилась на разговор. – Вы ведь в другом районе зарегистрированы. Как здесь оказались?
– С го-шуа возвращалась.
– Откуда? – не поняла Зотова.