От него не укрылась гримаса неудовольствия, скользнувшая по ее лицу, и он обеспокоенно спросил:
— Что-то случилось?
— Да.., нет, собственно… — Она нервно сжала пальцы, совсем не зная, как себя дальше вести с ним. — П-проходите, пожалуйста.
У меня почти все готово.
Шаталов, подобно фокуснику, извлек откуда-то из-за спины небольшой букет каких-то экзотических цветов, непонятно где добытых: Алевтине было доподлинно известно, что в их городе такие не продавались.
Изящным жестом выставил на накрытый к ужину стол бутылку вина, и опять она подивилась его марке — что-то французское и крайне редкое. И в довершение ко всему он полез во внутренний карман пиджака и вынул оттуда небольшую бархатную коробочку в виде сердца.
«Так, начинается охмуреж по полной программе!» — немного успокоилась Аля, решив, что Шаталов, подобно большинству своих соплеменников, решил с ходу ее купить.
Но он и тут ее разочаровал. Понимающе блеснув глазами редкого бирюзового цвета, он открыл красную коробочку, и Аля против воли расхохоталась: прямо на пурпурной сердцевине бархатного сердечка лежала шоколадная эмблема их фармацевтического комбината.
Сплошь усыпанная карамельной россыпью, она переливалась в свете люстры, будто выложенная бриллиантами.
— Когда вы успели? — качнула она головой. — Удивительно…
Удивительно!.. Именно это слово было применимо к Шаталову. Все в нем казалось ей удивительным. Шутки, которыми он сыпал, не переставая, чередуя их ненавязчивыми комплиментами ее внешности и кулинарному мастерству. Манера легко перевести разговор на другую тему, когда предыдущая, казалось, исчерпала себя. Даже, коснувшись их общих дел и проблем, он был на редкость корректен и обезоруживающе простосердечен.
"Вот, видимо, чем он берет! — время от времени закрадывалось в ее поплывшие мозги. — Этот его неистощимый поток обаяния.
Говорить может обо всем и ни о чем, и в то же время не заметишь, как сам выболтаешь главное…"
Это действительно оказалось легко.
Поначалу, коснувшись темы ее неудавшегося супружества, Шаталов, заметив, как она напряглась, решительно направил разговор в другое русло. Но Аля неожиданно почувствовала в себе потребность выговориться. И что самое удивительное, ей не нужно было для этого никаких особенных слов. Не нужно было мучиться в их подборе, с тем чтобы ее верно поняли. Виктор понял ее с полуслова.
— И вы не смогли ему простить измены…
Не убийства, а измены… — задумчиво закончил он, когда в своем рассказе она споткнулась о тему их расставания.
— Да! — с жаром подхватила она. — Убийство… Оно вытекало из всей этой грязи: масса пустых бутылок, обнаженное тело и еще этот запах. О боже, он потом с полгода преследовал меня: запах смерти и.., любви. Это было ужасно!..
— Но, однако же, вы нашли в себе силы вернуться к жизни, — ослепительно улыбнулся он ей. — Ваша красота…
Шаталов принялся что-то говорить горячо и пространно, и это не выглядело навязчивым. Наоборот. Ей совсем не хотелось, чтобы он замолкал. И когда, поднявшись со своего места, он подошел к ней и подал ей руку, Алевтина без колебания вложила в нее свою.
— Не нужно ничего говорить, — приложил он палец к ее губам, когда она попыталась что-то сказать. — Это лишнее…
Слова действительно были лишними в этот момент. Виктор осторожно поглаживал ее по спине, все теснее и теснее прижимая к себе.
Боже мой! Когда она последний раз ощущала на себе мужские руки? Да и испытывала ли вообще это пьянящее чувство восторга от прикосновения мужских пальцев к ее груди?
Может быть, но это было когда-то очень-очень давно — в той прежней жизни, к которой нет возврата…
Аля физически ощущала бархатистость своей кожи, по которой он скользил губами.
Каждый изгиб своей фигуры, очерченный его руками, виделся ей совершенным. Ему не нужно было говорить красивых слов об этом, она прекрасно понимала язык жестов. Безропотно подчиняясь его воле, она выскользнула из платья и усевшись на край стола, широко развела ноги.
Ни слова не говоря, он внимательно посмотрел в ее почти обезумевшие глаза и принялся медленно расстегивать брюки. Был ли то искусный прием обольстителя, или, быть может, расставание с последними сомнениями, но его медлительность едва не свела ее тело судорогой.
— Быстрее, прошу тебя, быстрее! — зашептала она, почти грубо схватив его за галстук и привлекая к себе. — Не медли…
И тут произошло нечто. Он поднял голову повыше, и она едва не задохнулась от того самодовольства, которое откровенно засквозило из его глаз. Уголок губ приподнялся в легкой ироничной ухмылке, еще немного, и, казалось, он выплюнет из себя что-то. Этакое клеймящее определение ее кошачьей сущности.
«Ах ты, засранец!!!» — едва не взвизгнула она, но вслух произнесла совсем другое:
— Извини, Виктор. Я передумала.
Аля попыталась свести ноги вместе и прикрыть голую грудь руками, но не тут-то было.
Все его обаяние бесследно исчезло, и он стал вести себя, как скот.
— Перестань! — издевательски захохотал он. — Не корчи из себя раскаявшуюся грешницу! Ну-ка давай-ка, детка, займемся делом.
Я и так слишком много времени потратил на тебя. А у таких людей, как я, время — деньги!
Ну не надо царапаться и шипеть. Ух ты моя кошечка!..
Он был достаточно силен, чтобы сломить ее сопротивление, подпитывающееся лишь злостью да острыми ногтями. К тому же ей до ужаса хотелось плакать, а это, как известно, лишает последних сил. Смахнув на пол посуду, он с силой швырнул ее на стол, да так, что у нее мгновенно онемела спина, и принялся. избавляться от одежды.
— Сукин сын!!! — безвольно простонала Аля. — Убью!!!
— Ага, чуть позже… — возбужденно прохрипел Виктор и, схватив ее под коленки, подтащил к краю стола. — Ах ты прелестница!..
И тут случилось неожиданное.
Вот и не верь после этого в волю всевышнего, пред которым Аля в этот момент отчаянно каялась!
Оконное стекло, на фоне которого разворачивалось столь неприглядное действо, со страшным грохотом разлетелось вдребезги, и на пол гостиной упал кирпич. Мгновенно среагировав, Виктор отскочил от Алевтины и, на ходу поправляя одежду, кинулся к входной двери. То ли он хотел отыскать злоумышленника, перечеркнувшего его планы, то ли сам решил спастись бегством от возможных последствий этой скандальной ситуации, объяснить он не удосужился.
Не переставая смотреть на кирпич, как на знак судьбы, Аля в мгновение ока натянула на себя платье и осторожно подошла к зияющей бреши окна; Кто бы ни был этот хулиган, она готова была на коленях благодарить его и возносить его имя в молитвах. Но за окном никого не было. Прислушавшись, Аля услышала, как кто-то, возможно Шаталов, быстро удаляется в сторону озера. Затем на какое-то мгновение шаги затихли, следом раздался сдавленный крик — и вновь тишина.