Он снова и снова погружался в чтение, словно силился отыскать между строк ответы на вопросы, мгновенно возникшие из ниоткуда.
Как же это?! Кто так посмел надругаться над ней?! И каков мотив этого преступления?!
В том, что убийство не заказное, он почти не сомневался. Какому же киллеру придет в голову всаживать в глаз монтировку?! На кой черт, спрашивается, ему это ненадежное оружие, способное подвести в самый ответственный момент, коли парой выстрелов можно решить все проблемы?!
Он мысленно прокрутил ситуацию, в которой оказалась эта милая женщина, и едва не застонал от жалости, мгновенно схватившей его за сердце. Что же ей пришлось пережить!
Только-только рана начала затягиваться после трагедии с мужем, а тут еще и это. Как-то там она теперь?..
— Валечка, — негромко позвала его тетка, подошедшая, как всегда, незаметно. — Что-то случилось?
— С чего ты решила? — стараясь казаться бодрым, ответил он вопросом на вопрос.
— Уж что-то ты в лице изменился, — подозрительности его тетушки мог позавидовать любой прокурор. — Не иначе в город собрался…
— Да… Не знаю… — принялся мямлить Скоропупов, зная, как не любит тетка его незапланированные отъезды. — Может быть, и съезжу ненадолго. Справишься тут без меня?
— Да уж… — тетка недовольно поджала губы. — Ты хоть к сбору урожая вернись!
— Да ты чего? — Валентин Иванович встал и обнял ее за плечи. — Говорю же — ненадолго…
— Ага… В предыдущий раз ты уехал на двадцать лет, — со слезой в голосе напомнила она ему.
Все никак не могла простить, что он бросил работу участкового в их селе и, поехав на повышение квалификации, успел и жениться, и поменять место жительства. Долго горевала она, увидев Вареньку — его жену. Уж очень не понравилась она ей. Тетка сразу определила ее вертихвосткой и за все время супружества, кстати сказать, теперь уже бывшего, ни разу их не навестила.
— Зачем хоть едешь-то? — уже поспокойнее спросила она. — Опять небось кого-нибудь из беды выручать собрался?
— Надо. Надо помочь одному хорошему человеку, — задумчиво пробормотал Скоропупов, поражаясь, как быстро тетка направила его мысли в нужное русло. — Думаю, у меня получится.
— Ох, только сам в беду, смотри, не попади, — тревожно взглянула она ему в глаза. — Это ведь из-за той девоньки, что в гостях у тебя тогда была с мужем? Так?
— Д-да, — нехотя ответил Валентин Иванович, вновь удивляясь теткиной прозорливости. — Хороший она человек. Очень хороший…
— Да, может, и хороший. Кто же спорит?
Только уж больно красивая! Таким вечно не везет!
Скоропупов не стал вдаваться в дальнейшие разговоры, заметив, как внимательно тетка следит за выражением его лица. Упаси бог ей заподозрить его в личном интересе к этой женщине. Тут тебе и слезы начнутся, и упреки, и опасения, и еще многое, что он на дух не переносит. Потому и старался последующие два дня казаться веселым и беззаботным, хотя на душе не кошки, а тигры скребли.
Кому, как не ему, было известно, что в таком деле иногда минуты решают все, а тут целая неделя прошла…
— На вот, от моей городской квартиры, — тетка сунула ему на прощание слегка поржавевший ключ. — А то кинешься сразу в гостиницу…
— Так там у тебя даже кровати нет! — попытался он откреститься от ее малогабаритки.
— Ничего! Не на год едешь! Или нет?!
— Ну год не год, но спать-то мне надо на чем-то.
— У соседки раскладушку одолжишь, и будь уверен, я ей позвоню…
Скоропупов не без облегчения поцеловал тетку на прощание и поспешил к автобусной остановке. Строга была тетушка, ох, строга.
Но это была единственная родная душа, оставшаяся с ним и заботящаяся о нем. Все родственники кто поумирал, кто разлетелся по дальним краям. А супружница так вообще к любовнику упорхнула. Только слышал он перед отъездом, что и там у нее не заладилось.
А, да бог с ней. Пусть живет как может. Лишь бы его не донимала, а то после продажи квартиры полгода покоя ему не давала. Звонки чередовались с визитами. Скоропупов в конце концов не выдержал и отдал требуемую ею сумму. Тетка, правда, долго его потом чистила, но это было ничто по сравнению с Варенькиными визитами…
— Валентин, — позвал его шофер, знакомый еще с юности. — Тебе куда в город-то, а то я тебя прямо до места и доставлю?
— Да ладно. Пройдусь. Давно не был. Хочу посмотреть, что там изменилось…
Изменилось там немногое. Рекламных щитов, правда, стало чуть больше да палаток коммерческих. А так все было по-старому. И пыль, вздымаемая мчащимся транспортом, и толпы подростков, бесцельно слоняющихся по улицам, и озабоченность на лицах спешащих людей. Все было, как и прежде, за исключением его самого. Он стал другим. Он уже не был частью этой безликой толпы, ежедневно наводняющей улицы города. Скоропупов стал сам по себе. И это его отчего-то порадовало.
Вскинув вверх руку, остановил частника на старенькой «Волге» и уже менее чем через полчаса переступал порог приемной фарм-комбината. Но каково же было его разочарование, когда размалеванная донельзя секретарша томным голосом пробормотала что-то о срочных делах и спешном отъезде Алевтины.
— А куда она поехала, вы, конечно же, не знаете? — улыбнулся Скоропупов, старательно пытаясь скрыть свое недовольство. — И когда вернется, не сказала?
— На подобные вопросы не отвечаю; — холодно изрекла секретарша и уткнулась в кипу бумаг, в беспорядке разбросанных на столе.
«Идиотка… — мысленно окрестил ее Валентин Иванович, раздраженно шагая по улицам города. — Коли хотела сохранить в тайне Алин отъезд, так и о самом отъезде нечего было трепаться. Наверняка у Алевтины подписка о невыезде…»
Знал бы он, что в этот самый момент бедная Аля, так же старательно скрывая свое разочарование, вовсю расшаркивается перед его теткой, то наверняка не стал бы так горевать.
Но Валентину Ивановичу то было неведомо, потому и шел он, понуро опустив голову, никого и ничего не замечая.
А Алевтина, достойно выдержав поток подозрительных вопросов престарелой женщины, заимела городской адрес Скоропупова и уже поздним вечером стучалась в обшарпанную дверь однокомнатной квартирки.
Напористость ее не была вознаграждена и на этот раз. Дверь никто не открывал.
— Так не живет там никто, — сонно пробормотала пожилая женщина из соседней квартиры. — Чего гвоздить-то?!
— А-а-а, извините, Валентин Иванович… он не объявлялся? — выжала Аля очередную дежурную улыбку.
— Не было никого! — сурово отрезала та и изо всех сил шарахнула дверью.
Занавес!..
Еле сдерживаясь, чтобы не зарычать от бессилия и усталости, Алевтина вернулась к машине и остолбенела. Все четыре колеса были спущены.