Чувство отчаяния сдавило ей грудь. «Господи, как мне это надоело: врать, врать, врать… И никакого выхода».
В это время он думал, что ему надоело смиряться с ее враньем, знать, что это очередная ложь, и не сметь разорвать порочный круг.
— Ну ладно, — сказал он улыбаясь, — пора на работу… Времени нет даже на кофе… До вечера?
Она кивнула. Ему показалось, что в ее наклоне головы было облегчение. Он усмехнулся. Надо что-то менять. Но как? И тут он вспомнил. То, что ему предложил его друг Серебров, было отвратительным. Но если другого выхода нет, что делать?
Придя на работу, он первым делом подошел к телефону. Какое-то время стоял, уставившись на «Панасоник» с ненавистью. Вспомнилось, как однажды, расслабившись под действием выпитого, поведал Сереброву свои треволнения, а тот протянул ему телефон и сказал:
— Если ты сомневаешься, позвони по этому номеру. Это — частный детектив. Она тебе поможет разобраться, что к чему.
— Но это подло! — возмутился Андрей. — Я не должен следить за ней.
Серебров пожал плечами.
— Дело твое, Андрей, — только лучше все выяснить, чем мучиться самому и самому…
Тогда он был готов разругаться с Серебровым. Но телефон спрятал и сейчас держал его перед собой. Правота Сереброва показалась ему очевидной. Действительно, куда лучше обратиться к помощи детектива, узнать правду и уже тогда думать, что делать дальше.
В конце концов наверняка Алина окажется невиновной. А деньги… В глубине души Чернецов связывал начало своих несчастий именно с появлением в своей и Алининой жизни этого самого «презренного металла». Сначала деньги были в радость, потом их обилие привело к тому, что Алину это почему-то начало раздражать, она злилась, что не работает, что ее подруги, не имеющие подобного изобилия, явно скучают с ней, а те, кто должен стать ее подругами по новому статусу, заставляли скучать ее саму. Себя и Чернецова она именовала «новыми русскими», и в это вкладывался такой сарказм, что становилось не по себе.
Когда они поженились три года назад, она была дизайнером, а он ювелиром средней паршивости, были не очень богаты, то есть иногда им приходилось ужасно туго, и так бы все и продолжалось, если бы в один прекрасный день не объявилась его кузина из Иркутска и не предложила ему весьма прибыльное дело, связанное с алмазами. Дело пошло неожиданно резко в гору. Оказывается, разбогатеть в наше время вовсе не сложно, и уже через два года фирма «Клондайк» стала одной из крупнейших по переработке алмазов. Андрей превратился в Андрея Сергеевича, а Алина как-то потухла. Сначала Андрей думал, что это случилось из-за того, что он постоянно отсутствует дома. Частые командировки вынуждали его уезжать каждый месяц. А когда он оставался в Тарасове, работа нередко отнимала у него все время, он мог прийти домой глубокой ночью, и Алина обижалась. Возможно, у нее возникли те же подозрения, что сейчас одолевали его, а он даже не догадывался об этом тогда.
Все-таки было что-то порочное в том, что он собирался сделать. Он отдернул руку от аппарата, как от змеи. Попытался заняться просмотром отчетов. Накладные не могли полностью завладеть его вниманием, он уставился в окно. Там начинался дождь.
«Погода действительно меняется, — подумал он. — У Алины вполне могла разболеться голова».
Однако рука сама потянулась к трубке.
Он набрал номер. Долго слушал гудки. Ему очень хотелось повесить трубку. В конце концов все обойдется, встанет на свои места. Сделав движение повесить трубку, он понял, что опоздал. В трубке раздался мелодичный женский голосок:
— Алло?..
* * *
Звонок телефона отвлек меня от очень важного, на мой взгляд, дела. В это самое время я создавала шедевр из лоскутков. Изрядно потрудившись над созданием озера из моего голубого костюма (Царство ему Небесное), я в данный момент пыхтела, вырезая из куска белого шелка восхитительного лебедя, которого по инструкции журнала «Бурда» требовалось присобачить (то есть прилебедить) прямо на это небесно-голубое озеро. Делом этим я была увлечена и подняла трубку с недовольством, естественным для человека, занятого скромным, но полезным трудом.
— Алло? — сказала я, продолжая кромсать белый шелк с нетрезвым упорством, от всей души желая, чтобы столь некстати обеспокоивший меня ошибся номером.
— Извините, — сказал приятный мужской баритон, — наверное, я ошибся… Впрочем, может быть, мне нужен ваш муж?
От предположения, что у меня где-то может находиться некий неведомый муж, рука моя дрогнула, и шея лебедя приняла немного кривое очертание.
— Какой муж? — искренне удивилась я. — Вы кого ищете?
— Простите, — устало молвил он, — наверное, я ошибся. Мне сказали, что по этому номеру я могу найти частного детектива…
— Ага, — сказала я, — а имя поведать вам забыли… Бывает.
— Ради Бога, извините… Я не туда попал…
— Вы туда попали, — сообщила я, — имя сего детектива — Татьяна Иванова, и она здесь действительно проживает. Более того, это я и есть.
От удивления он, кажется, проглотил язык. Ну действительно, разве может женщина заниматься умственным трудом?
— Так, значит, это вы… — протянул он растерянно, — а Серебров мне ничего не сказал…
Еще бы. Сказал бы ему Серебров, что я неразумно родилась женщиной. Я очень неплохо знала этого Сереброва. Он как раз был обижен на меня за то, что я в очередной раз, взвесив все «за» и «против», предпочла отказаться от его услуг в качестве супруга.
Впрочем Серебров недолго страдал и нашел себе вполне достойную половину — коротконогую самоуверенную девицу с орлиным профилем, вцепившуюся в Сереброва сразу и намертво, а теперь эта вчерашняя продавщица косметики с прочно приклеившимися к ней манерами гризетки даже в булочную ездит на «Ауди», стискивая свой полнокровный зад с помощью комбедрессов до приемлемых размеров. Меня она, мягко говоря, ненавидит, но делает вид, что это не так, а это я ее недопонимаю. Впрочем, хватит о Сереброве. Он подослал мне клиента, выбрав не самое удачное время, может быть, поэтому и вызвал во мне такую отрицательную реакцию.
После недолгого разговора, во время которого я поняла, что мой возможный клиент то ли не уверен в правильности выбора, то бишь во мне, то ли вообще не уверен, что ему стоит пользоваться услугами детектива, мы все-таки условились встретиться вечером.
Я попыталась вернуться к своему лебедю, но он — видимо, обиженный тем, что ранее я испортила ему шею, — абсолютно не получался. Поэтому я прекратила свои тщетные попытки создать из него что-нибудь путное, осознав, что мой лебедь отнюдь не желает сидеть в озере и вообще собирается превратиться в отвратительную толстую утку. Я бросила свое рукоделие и мрачно уставилась в окно. Отчего-то мысль о том, что впереди меня ждет работа, меня не очень радовала. Впрочем, как я поняла из разговора, работа обещала быть несложной, хотя и противной. Потому что, честно говоря, я не поклонница слежки за изменяющими партнерами.