Овцы были везде, огонь тоже. Горела трава на Земле Черепа, пламя прыгало по сараю и кустам, и растениям, и цветам в саду; мертвые, горящие овцы лежали в озерцах живого огня, а другие бегали и прыгали вокруг, стонали и вопили своими низкими, надорванными голосами. Эрик стоял на лестнице в погреб. Я увидел факел, который он держал — мигающее пламя на фоне стены дома под окошком туалета. Эрик атаковал дверь погреба топором.

— Эрик! Нет! — крикнул я. Я двинулся вперед, передумал, повернулся, ухватился за угол дома, сунул туда голову, чтобы посмотреть на открытую дверь. — Папа! Выходи! Папа!

Позади меня послышался звук раскалывающегося дерева. Я повернулся обратно и побежал к Эрику. Я перепрыгнул через дымящийся труп овцы, лежавший перед ступеньками лестницы в погреб. Эрик оглянулся и замахнулся на меня топором. Я прыгнул в сторону. Приземлился и тут же встал, готовый отпрыгнуть, но он стал бить по двери топором, вскрикивая при каждом ударе как будто он и был этой дверью. Острие топора исчезло в дереве двери, застряло в нем, Эрик сильно дернул топор и вытащил его, глянул на меня через плечо и опять ударил по двери, его тень от факела упала на меня, факел был прислонен к двери, и я видел, что новая краска ужа начинала гореть. Я достал катапульту. Эрик почти взломал дверь. Отец до сих пор не появился. Когда Эрик ударил по двери, он оглянулся на меня. Пока я искал железку, позади нас закричала овца. Со всех сторон я слышал треск огня и чувствовал запах жареного мяса. Металлический шар лег на ладонь и я его вытащил.

“Эрик!”, — крикнул я, когда дверь уступила его натиску. Он взял топор в одну руку, факел в другую. Ударил по двери ногой и она упала. Я закрутил катапульту на последний сантиметр и посмотрел на него через Y катапульты. Он взглянул на меня. У него была борода, а лицо было грязное и похожее на маску животного. Это был мальчик, мужчина, которого я знал, но это была и совершенно другая личность. Лицо его улыбалось, глаза косили, он истекал потом, его грудь тяжело вдыхала и выдыхала в ритме пульсации пламени. Эрик держал топор и факел, за ним лежала разломанная дверь погреба. Мне показалось, что я смутно вижу горы кордита, темно-оранжевые в тяжелом свете огня вокруг и факела в руке моего брата. Он потряс головой, он выглядел неуверенным и потерявшим ориентацию.

Я медленно покачал головой.

Он засмеялся и кивнул, полууронил, полубросил факел в погреб и бросился ко мне.

Когда увидел сквозь готовую к бою катапульту как он приближается, я чуть не выстрелил, но в последнюю секунду перед тем, как мои пальцы разжались, я увидел, как он уронил топор, который застучал по ступенькам. Эрик пробежал мимо меня, я отпустил катапульту и отклонился в сторону. Я обернулся и увидел, как Эрик мчался по саду на юг. Я сбежал по ступенькам и поднял факел. Он лежал в метре от входа, далеко от кордита. Я быстро выбросил факел наружу. В пылающем сарае продолжали рваться бомбы.

Взрывы были оглушительными, осколки свистели над головой, окна дома разбились, сарай был разрушен до основанья, а затем пара бомб была выброшена взрывом из сарая, и они рванули в саду, к счастью, далеко от меня. Когда я смог поднять голову, сарая больше не было, все овцы были мертвы или разбежались, а Эрик исчез.

Отец был на кухне, он держал в руках ведро с водой и нож. Когда я вошел, он положил нож на стол. Отец выглядел как будто ему уже сто лет. На столе стояла банка из кабинета. Я сел во главе стола, упав на стул. Я посмотрел на него:

— Около двери погреба был Эрик, — сказал я и засмеялся. В моих ушах звенело после взрывов в сарае.

Отец, выглядевший старым и глупым, стоял и смотрел на меня, его глаза были влажные и выцветшие, его руки дрожали. Я постепенно успокаивался.

— Что… — начал он, потом кашлянул. — Что…что случилось? — он сказал это почти трезвым голосом.

— Он пытался залезть в погреб. Думаю, он собирался нас взорвать. Он уже убежал. Я, как мог, поставил дверь на место. Большая часть костров погасла, тебе это не понадобиться. — Я кивнул в сторону ведра с водой, которое он держал. — Вместо этого я хочу, чтобы ты сел и ответил на интересующие меня вопросы.

Он посмотрел на меня, поднял банку с препаратом, но она выскользнула из его пальцев, упала на пол и разбилась. Он нервно рассмеялся, нагнулся и выпрямился, держа то, что раньше было внутри банки. Он показал это мне, но я смотрел ему в лицо. Отец сжал ладонь, потом опять раскрыл ее как фокусник. Он держал розовый шарик. Не яичко, а розовый шар, похожий на кусок пластилина или воска. Я уставился прямо в его глаза.

— Рассказывай, — сказал я.

И он рассказал.

Что случилось со мной

1

Однажды, когда я был далеко на юге, дальше даже новых домов, я решил построить дамбу среди песка и озер в камнях той части побережья. Это был совершенный, спокойный, прозрачный день. Между небом и морем не было границы, любой дымок поднимался вверх прямо. На море был штиль.

Невдалеке, на склоне холма были поля. На одном поле было несколько коров и две большие коричневые лошади. Пока я строил, по дороге около поля проехал грузовик. Он остановился у ворот, развернулся так, что его задняя часть стала видна мне. Я видел в бинокль, как история разворачивалась в полумиле от меня. Двое мужчин вышли из кабины. Они открыли заднюю часть грузовика и сделали наклонный помост от земли в кузов, поставили деревянные стойки, из которых получилась ограда на обеих сторонах настила. Обе лошади пришли посмотреть.

Я стоял в луже, вокруг моих резиновых сапог была вода, я отбрасывал на нее тень. Мужчины пошли на поле, и один из них вел лошадь за веревку на ее шее. Лошадь шла покорно, но когда мужчины попытались завести ее в грузовик по помосту между решеток, она заволновалась и отказалась идти, попятилась назад. Ее друг прислонился к ограде изнутри. Я слышал их ржание, оно медленно растекалось в неподвижном воздухе. Лошадь не хотела идти внутрь. Коровы на поле взглянули и продолжали жевать.

Маленькие волны, прозрачные складки света, тихо накатывались на песок, камень, траву и раковины около меня. В тишине прокричала птица. Мужчины отвели по дороге на боковую дорожку грузовик, а за ним и лошадь. Лошадь на поле ржала и бессмысленно бегала кругами. Мои руки и глаза устали, я отвел взгляд в сторону, на холмы и скалы, идущие в сияющий свет севера. Когда я посмотрел на прежнее место, они уже завели лошадь в грузовик.

Немного побуксовав, грузовик поехал. Одинокая растерянная лошадь, поскакала от ворот к ограде и обратно, сначала за грузовиком, потом от него. Один из мужчин остался на поле вместе с лошадью, и когда грузовик исчез за холмом, он успокоил животное.

Позже по пути домой я прошел мимо поля, где осталась лошадь, она спокойно щипала траву.

2

Сейчас, в свежее, ветреное, воскресное утро я сижу на дюне за Бункером и вспоминаю свой сон об этой лошади, который я видел прошлой ночью.

После того, как отец сказал мне то, что должен был, и я прошел через недоверие и ярость к ошеломленному пониманию, и после того, как мы походили по саду, выкрикивая имя Эрика, убирая мусор, гася небольшие костры, мы забаррикадировали дверь погреба и пошли в дом, и он сказал мне, почему он сделал то, что сделал, мы пошли спать. Я закрыл на ключ дверь моей комнаты и уверен — он запер свою. Я спал, я видел сон, в котором я вспомнил о лошадях, проснулся рано и пошел искать Эрика. Когда я выходил из дома, я увидел Диггса, едущего по дорожке. Моему отцу придется многое ему рассказать. Я оставил их наедине.