Они гуляли по городу, несколько раз ездили в Хельсинки, и там Эли водила Валерия по разным интересным местам, коих в столице было достаточно. Однажды они вместе сфотографировались на фоне старой церкви. Им было легко и просто вместе, несмотря на то, что Валерий плохо владел финским, а Эли в такой же степени – русским. Когда люди молоды и влюблены друг в друга, языковой барьер для них не существует.
На четвертый день знакомства Эли пригласила Валерия к себе. У нее был небольшой, но очень аккуратный домик.
Эли угощала Валерия финскими блюдами, показывала свои фотографии, слушала его… В эту ночь он остался у нее ночевать, позвонив матери и предупредив, что не пойдет домой. А после той ночи, когда они стали близки, Валерий уже оставался у Эли практически каждый день.
Мать, конечно, догадывалась, где он проводит время, разговаривала с сыном, и тот пообещал привести к ним Эли и познакомить. Приближался его отъезд в Союз, и Валерий, будучи человеком серьезным, задумался о том, как быть дальше.
Перед тем как вести Эли знакомить с матерью, Валерий решил поговорить с девушкой. Он пришел вечером, как обычно, к поликлинике, встретил улыбавшуюся ему Эли, поцеловал ее в щеку и протянул букет цветов. Она весело засмеялась и, подхватив Валерия под руку, бодро зашагала с ним к своему дому.
Но разговор вышел совсем не таким, как предполагал Валерий. Он допил чай, отодвинул чашку, встал и, подойдя к девушке, обнял ее сзади за плечи. Она задорно вскинула голову, вопросительно глядя на него.
– Эли, – заговорил он, – мне скоро нужно уезжать. Ты же знаешь, что у меня тоже институт…
Эли помрачнела.
– Так вот, – продолжал Валерий. – Я предлагаю тебе поехать со мной. Я люблю тебя и не собираюсь с тобой расставаться. Там у меня есть где жить – мать оставила нам с братом квартиру, – и учиться ты сможешь, у нас тоже есть медицинский институт…
Эли смотрела на Валерия во все глаза, но что-то в их выражении ему не понравилось. Он сжал ладонями ее щеки и спросил:
– Так ты согласна?
Эли молчала. Потом она неожиданно отстранилась от него и расхохоталась.
– Ты чего? – не понял Валерий.
– Куда… Куда ты хочешь, чтобы я поехала? В Советский Союз? Это же просто смешно! Зачем мне ваш институт? Зачем мне ваш Тарасов? Я и не слышала о таком городе! Что я там буду делать?
– То же, что и здесь, – помрачнев, буркнул Валерий. – Работать и учиться.
– Я и здесь могу работать и учиться. Зачем туда ехать? Лучше уж ты оставайся тут, у меня тоже есть где жить. К тому же – тут твоя мама…
В принципе, слова Эли были не лишены смысла, и Валерий, скорее всего, задумался бы над ними – он не хотел терять девушку. Но Эли продолжала хохотать, и это его задело. А то, что он услышал от нее дальше, вообще разрушило их отношения.
– На что мы там будем жить? – продолжала она. – Тебе же столько лет еще учиться! Нет, я никуда не поеду. И вообще… Советский Союз! С ума сойти!
– Не хуже, между прочим, чем у вас! – огрызнулся Валерий. – И работать я потом тоже буду.
– Так это когда еще будет! – махнула рукой Эли. – А вот Калью уже работает и живет здесь. И хочет взять меня в жены!
Валерий несколько опешил. Он слышал кое-что о школьном друге Эли от нее же самой, но впервые услыхал насчет возможного замужества.
– А что же ты тогда за него не выходишь? – обозлился он. – Ты все врешь насчет его предложения!..
– Между прочим, он мне еще год назад предлагал! – выкрикнула Эли. – И сейчас готов!
Это была неправда. Калью действительно со школьных лет дружил с Эли, она ему нравилась, однако официального предложения стать его женой он не делал. Эли сказала это… Она сама до конца не понимала, для чего. Подсознательно она хотела набить себе цену, доказать, что у нее есть прекрасная возможность остаться в Финляндии, и убедить тем самым Валерия сделать то же самое, ну и заодно проверить его, этого русского, на что он способен ради нее. Эли была влюблена в Валерия, но не собиралась уезжать из своей страны. Ей хотелось, чтобы он остался здесь с ней. И юная, неопытная девчонка решила, раз этот русский парень ее любит, то должен исполнять в первую очередь ее желания. Она до конца не знала Валерия Курилова и не понимала тогда, что он человек категоричный, склонный к радикальным поступкам, что ему нельзя устраивать подобных проверок, что он все воспринимает буквально.
Так оно и вышло. Валерий решил, что у Эли действительно есть жених, что она собирается за него замуж и что с ним встречалась просто так, ради развлечения и, может быть, некой экзотики. Поэтому он резко поднялся и, даже не попрощавшись, ушел.
«Чего тогда голову мне морочила!» – со злобой думал он, шагая на автобусную остановку.
Через два дня он уехал в Советский Союз и постарался сделать все, чтобы не вспоминать больше об Эли, хотя это было сложно. Он вычеркнул ее из своей жизни, запрещал себе о ней думать, хотя рука его несколько раз тянулась к телефонной трубке… Но время шло, и боль утихала. Единственное, что осталось у Валерия как напоминание об Эли, – это та самая фотография, сделанная в Хельсинки. Но через несколько лет она уже ничего не значила для Валерия.
А Эли только тогда, когда узнала о том, что ждет ребенка, поняла, что наделала. Поначалу она не думала, что Валерий ушел навсегда, сочла это всего лишь порывом. Она была уверена, что он придет завтра, так как поймет, что она была права. Но он не пришел. И послезавтра тоже. Через неделю Эли уже говорила себе, что, если он придет, она тут же извинится перед ним за свои глупые слова и объяснит, что все на самом деле совсем не так. Через две недели она уже была готова уехать с ним, только бы он пришел. Но он не приходил и не звонил.
Еще через неделю Эли поняла, что беременна. И тут ее охватило отчаяние. Своего тарасовского адреса и телефона Валерий ей не оставил, она просто не знала, как с ним связаться. Единственное, что у нее было, – это телефон его матери в Тампере.
Узнав по нему адрес, Эли отправилась туда. Мать Валерия встретила ее довольно приветливо. Эли сбивчиво объяснила, что ей непременно нужно поговорить с Валерием, ни словом не упомянув при этом о своей беременности. Мать заверила ее, что позвонит сыну и все передаст. Но когда через три дня Эли перезвонила ей, женщина немного виноватым голосом сообщила, что говорила с сыном, но тот оборвал ее и сказал, что разберется сам.
Она еще надеялась, что он появится, но с каждым днем надежда становилась все слабее и слабее. В конце концов, у Эли оставался только один выход: рожать и воспитывать ребенка одной. Прерывать беременность ей не хотелось, а после расставания с Валерием девушка чувствовала себя совсем одинокой. Она надеялась, что будущий ребенок скрасит ее существование. И когда родился сын, Эли была счастлива. Единственное, о чем она никогда не говорила ему, – это о его отце. И только когда почувствовала, что скоро умрет – видимо, рак явился для нее наследственным заболеванием, – решилась рассказать.