— Рад познакомиться, — попытался отстраниться Рик.
— Добро пожаловать в Парму, дорогой! Заходи! — Лаззарино тянул американца за руку и одновременно продолжал ее встряхивать. И только войдя в кабинет отпустил, закрыл за собой створки и повторил: — Добро пожаловать!
— Спасибо. — Рик чувствовал себя слегка помятым. — Так вы правда судья?
— Зови меня Франко. — Лаззарино указал на стоящий в углу кабинета кожаный диван.
Рик подметил, что для опытного судьи этот человек слишком молод, но безвозвратно стар, чтобы приносить реальную пользу на поле в качестве фулбека. Большая круглая голова Лаззарино была гладко выбрита. Единственной порослью на его лице оказался странный клок жидких волос на подбородке. «Лет тридцати пяти, как и Нино, — решил Рик. — Но ростом за шесть футов. Плотный и крепко сбит». Франко сел на стул, пододвинул его к дивану и продолжил:
— Да, я судья, но что важнее, я — фулбек. Франко — мое прозвище. Потому что Франко — мой кумир.
Рик огляделся и все понял. Франко Харрис присутствовал повсюду. Фотографии в натуральную величину с мячом во время самых ответственных игр, с поднятым над головой трофеем и товарищами по команде, после того как команда «Стилерс» завоевала Суперкубок. Футболка с номером 32 в раме, наверняка с автографом великого человека. Кукла Франко Харриса с непомерно большой головой на огромном столе судьи. И наконец на самом видном месте стенд с двумя фотографиями: Франко Харрис в полной экипировке команды «Стилерс», но без шлема, а рядом другой Франко — судья — в экипировке «Пантер», тоже без шлема, с номером 32, старательно повторяющий позу своего героя.
— Я восхищаюсь Франко Харрисом — величайшим итальянским футболистом, — заявил судья. При этом его глаза увлажнились, а голос зазвучал немного торжественнее, чем следовало. — Ты только взгляни на него! — Лаззарино торжествующе обвел рукой кабинет, который превратил в святилище своего кумира.
— Разве Франко итальянец? — удивился Рик. Он никогда не болел за «Стилерс» и, родившись позднее, не застал славы Питсбургской династии. Но, старательно изучая историю футбола, знал, что Франко Харрис был черным и играл за Пенсильванию. Затем в семидесятых годах «Стилерс» с его помощью выиграли несколько Суперкубков. Харрис был фигурой, завоевателем наград и позднее попал в Зал славы. Каждому болельщику известно его имя.
— Его мать была итальянкой, а отец — американским военнослужащим. Тебе нравятся футболисты «Стилерс»?
— Как тебе сказать…
— Почему ты не играл за эту команду?
— До сих пор не звали.
В восторге от того, что находится в компании нового квотербека команды, Франко ерзал на кончике стула.
— Выпьем кофе? — предложил он и, прежде чем Рик успел ответить, выскочил за дверь и громко отдал указания одной из девушек. Он выглядел стильно: в аккуратном черном костюме и остроносых итальянских ботинках не меньше четырнадцатого размера.
— Нам очень нужно завоевать Суперкубок для Пармы! — Судья что-то схватил со стола. — Вот, посмотри! — Он ткнул пультом дистанционного управления в сторону стоящего в углу телевизора, и к Франко на фотографиях добавился Франко на плоском экране. Он рвался вперед, и защитники разлетались в стороны, перепрыгнул через непробиваемых игроков в форме кливлендских футболистов (да, да, именно так!) и занес мяч в зачетную зону. Затем принял пас от Брэдшо, увернулся от двух здоровенных лайнменов и снова принес команде очки. Это были лучшие моменты спортивной карьеры Франко Харриса, его кинжальные атаки, радовавшие глаз.
Судья завороженно следил за своим кумиром и при каждом его движении вздрагивал, размахивал руками и сжимал кулаки.
«Сколько раз он смотрел эту запись?» — спросил себя Рик.
Последняя игра была особенно знаменита безупречным приемом мяча. Харрис умудрился поймать изменивший направление пас и продемонстрировал фантастический проход в зачетную зону. Это случилось в матче из серии игр плей-офф против команды Окленда. Матч вызвал больше споров, обсуждений, аналитических разборок и стычек мнений, чем любая другая игра в истории НФЛ. И в голове судьи отложился каждый кадр этой пленки.
Секретарша принесла кофе, и Рик решился поблагодарить ее по-итальянски:
— Грани.
Затем они снова вернулись к видео. Вторая часть оказалась интересной, но слегка удручающей. Франко — не Харрис, а тот, что судья — запечатлел на пленку собственные достижения: вялый проход сквозь линию лайнменов и еще более неторопливый обвод защитников. Наблюдая за действиями «Пантер», он весь светился. А Рик впервые представил, что его ждет в будущем.
— Нравится?
— Ничего. — Это слово подходило для ответа на многие вопросы в Парме.
Последний сюжет демонстрировал, как Франко принял пас худосочного квотербека. Судья прижал мяч к животу и, согнувшись, словно пехотинец под обстрелом, стал высматривать защитника. На него налетели двое, он вывернулся и побежал. Защитники с флангов предприняли слабую попытку остановить соперника, но разлетелись, как мухи. А он, продвигаясь вдоль боковой, изо всех сил изображал Франко Харриса.
— Это замедленная съемка? — иронизировал Рик.
У судьи отвалилась челюсть. Он почувствовал себя оскорбленным.
— Шучу, — поспешно извинился американец.
Франко изобразил фальшивый смешок. В телевизоре он в это время пересек линию зачетной зоны, и экран потух.
— Я семь лет играю фулбеком. — Судья занял свой насест на краешке стула. — И за это время мы ни разу не побили Бергамо. Но в этом сезоне с нашим великим квотербеком мы завоюем Суперкубок. Ведь так?
— Конечно. Скажи, кто тебя учил футболу?
— Друзья.
Они сделали по глотку кофе и неловко замолчали.
— А что ты за судья? — наконец спросил Рик.
Франко потер подбородок и надолго задумался, словно до этого не представлял, чем занимается.
— В мои обязанности входит множество разных вещей, — наконец улыбнулся он. На его столе зазвонил телефон. Лаззарино не поднял трубку, но посмотрел на часы. — Дорогой Рик, мы так рады, что ты приехал в Парму! Замечательный мой квотербек.
— Спасибо.
— Увидимся вечером на тренировке.
— Конечно.
Франко поднялся — его призывали другие обязанности. Рик был уверен, что его не оштрафуют и не накажут каким-либо иным способом. Но как быть с заявлением Ромо, что на него жаловались? С этим же надо разобраться?
«Нет, — в конце концов решил он. — Пожалуй, не стоит». Франко выпроводил его из кабинета с непременными объятиями и рукопожатиями и обещал помогать во всем, что потребуется. Рик вышел в коридор, спустился по лестнице и вскоре оказался на улице совершено один — свободным человеком.
Сэм проводил время в пустом кафе, склонившись над сборником тактических приемов команды «Пантер» — пухлой папкой с тысячей всяческих крестиков и ноликов, где фиксировались сотни комбинаций в нападении и не более дюжины — в защите. Папка была хоть и пухлой, но не такой, как в командах колледжей, а по сравнению с такими же папками в НФЛ — не больше памятной записки. Зато по итальянским меркам считалась чрезмерно толстой. Во время долгих утомительных разборов стратегии на классной доске Сэм не раз слышал, как игроки бубнили: мол, вот почему европейский футбол столь популярен в мире — его правила просто понять и в него легко играть.