– Что значит, «ваши»? – ехидно поинтересовался Калганов. Было видно, что он не верит ни единому слову скульптора.
Загорский сглотнул комок, подкативший к горлу, и хрипло пояснил:
– Я хотел сказать – сотрудники милиции. Я это имел в виду.
– Нет, я слышал – «ваши», – спокойно возразил Калганов, – а это значит, что вы не причисляете себя к простым советским гражданам, коими являются сотрудники милиции. Вы – чуждый элемент…
– Нет, я просто оговорился, – взмолился Загорский.
– Обычный советский человек не оговорился бы, – заметил Калганов, – оговариваются лишь те, кому есть что скрывать, кто врет и изворачивается, кто не желает считаться с нуждами советской промышленности, с голодающими, с беспризорностью.
– Нет, пожалуйста, уверяю вас, что вы ошибаетесь, я никогда… – начал было Загорский, но побагровевший Калганов резко оборвал его и истерично выкрикнул:
– Значит, вы считаете, что советская власть может ошибаться! Я представляю здесь закон!
Он сделал знак девице, и та резко ударила скульптора сбоку по лицу кастетом. В голове у Загорского будто взорвали бомбу. Перед глазами полетели искры. Он почувствовал, что куда-то падает. Затем его встряхнули и усадили обратно на стул. Взгляд понемногу сфокусировался, и он смог рассмотреть мощную фигуру Калганова за столом в клубах табачного дыма. На узком аскетичном лице чекиста блуждала довольная ухмылка.
– Советую впредь говорить только правду. – Голос звучал, как шелест ледяного ветра в студеную зимнюю ночь. – Скажите, Николай Павлович, какого вы происхождения?
Язык еле ворочался во рту Загорского. Сделав над собой усилие, он прохрипел, отгоняя дурноту:
– Отец был учителем в школе, мать – врачом.
– Из интеллигенции, значит, – кивнул Калганов, словно ожидал подобного ответа. – Мог бы и не спрашивать, и так по морде видно – лощеная, и руки белые. Ты, видно, в жизни ничего тяжелее ложки в них не держал. Пока другие гнули спину и работали до седьмого пота, ты проводил время в ресторанах и кабаре с барышнями. Как сказал товарищ Лацис: «Не ищите в деле обвинительных улик, а скажите, из какого класса происходит обвиняемый, и я скажу, виновен он или нет. Если из буржуазии – однозначно виновен. Мы не ведем войны против отдельных лиц. Мы уничтожаем буржуазию как класс». И ведь правильно сказал. Ох, как правильно. Таких, как ты, надо сразу расстреливать, без суда и следствия!
– Но я же не из буржуазии, – попытался оправдаться Загорский.
– «Беспощадное военное подавление вчерашних рабовладельцев и своры их лакеев – господ буржуазных интеллигентов», – тут же продекламировал Калганов заложенное в книге место. – Советую не упорствовать и признать вину.
– О господи, но что я сделал? – простонал Загорский, схватившись за голову.
– Он еще Бога поминает, – усмехнулся Калганов и дал знак помощнице.
Скульптор вновь получил мощный удар с правой. Держаться больше не было сил. Выплюнув кровь, он закричал срывающимся голосом:
– Я признаю вину! Признаю! Что вы от меня хотите?!
– А почему так легко сдался? – с удивлением поинтересовался Калганов. – Слаб, точно червь, никакой воли. Смотреть противно.
– Я знаю, что вы все равно добьетесь своего, – со стоном выдавил из себя Загорский, – лучше быстро покончить со всем этим.
– Ну, быстро, это вряд ли, – оскалился Калганов, – быстро только мухи родятся. – Через мгновение его лицо вновь стало серьезным: – Знакома ли вам Наталия Иосифовна Кривцова? – И предвосхищая его отрицательный ответ, добавил: – Ответ «нет» не принимается. Если вы, господин хороший, станете гнать беса, то за дело возьмется моя помощница, и я уже не стану ее останавливать.
– Да, знаю. Она мне позирует для скульптур, которые заказал ее муж, – нехотя признался Загорский.
– Вы также состоите в любовной связи, – поправил его Калганов. Загорский вздрогнул, как от пощечины, но не стал возражать, а только молча кивнул. – Мне нужно, чтобы вы собрали кое-какую информацию о ее муже, – продолжал Калганов, глядя ему в глаза. – Напроситесь в гости, осмотритесь, если удастся – загляните к нему в кабинет. Этот товарищ иногда забывается и захватывает домой секретные документы. Коли будет там где-нибудь папочка с грифом «для служебного пользования», прихватите ее и сразу сюда. Нужна любая информация: с кем он встречается, где бывает, фамилии, телефоны, адреса. Запоминайте каждое слово.
– Хорошо, я постараюсь что-нибудь сделать, – потерянно пробормотал Загорский.
– Ты сделаешь, – с нажимом произнес Калганов, – и я поясню, почему. Это нужно Родине. В недрах областной партийной организации готовится заговор с целью свержения существующего правительства. Готовится покушение на товарища Сталина. Партийные работники и чиновники самого высшего ранга погрязли во взятках, хищениях. Наша задача – вычислить руководителей заговора и, используя их, размотать весь клубок. Если вы отказываетесь нам помогать, значит, заодно с ними. В этом случае вас ждет суровая расправа. А раз взялись с нами сотрудничать, то помогайте, и не надо вот этих «постараюсь».
– Да, я сделаю, – твердо пообещал Загорский, а про себя подумал, неужели в том, что говорит чекист, есть доля правды?
– Уже лучше, – улыбнулся Калганов. – Вы даже не представляете масштабов заговора, что плетется рядом. Следы идут на самый верх. Думаете, откуда у вашего знакомого средства на покупку скульптур для парка в его загородном доме? А на какие шиши вообще чиновник отгрохал такой дом? Откуда у его жены меха и украшения? У нас есть сведения, что дома у Кривцова хранится более двух килограммов золота, бриллианты и ювелирные украшения. И все куплено на народные деньги. Он ответит за это своей кровью. И другие ответят.
В душе Загорского появилось смятение. Чекист умел быть убедительным и вежливым, когда это было нужно. Его монотонный спокойный голос усыплял сознание. Скульптор подумал, что в чем-то Калганов, возможно, прав. Ведь действительно Кривцовы жили на широкую ногу, и вряд ли на это хватало чиновничьего жалованья. Но заговор! Это уж слишком.
– Теперь они боятся ответственности, что их разоблачат, отнимут все, что они награбили, и шлепнут, – доверительным тоном продолжал вещать Калганов. Словно читая мысли скульптора, он добавил: – Чиновники так сильно боялись расплаты, что придумали заговор, чтобы поставить на место товарища Сталина своего человека, который будет закрывать глаза на хищения, растраты и развал народного хозяйства. И у заговора этого сразу появились союзники из-за границы. Иностранные государства щедро поддерживают заговорщиков деньгами. Кривцов сейчас оформляет документы на вымышленную фамилию для выезда за границу. Думаю, он собирается выехать и получить инструкции от представителя германской разведки.
Загорского точно током дернуло. Это же для него Кривцов оформлял документы. Скульптор собирался выехать по поддельному паспорту, потому что под своей фамилией его бы никогда не выпустили. Паспорт помог сделать Лапа, и по нему уже оформлялись остальные документы для выезда за границу.