– Ё! Уже пять! Время летит так быстро, когда тебе хорошо! Пора и поужинать. Вы как, девочки?
– Да можно, – кивнула Роза.
Калганов отправил одного из охранников на кухню, после чего сообщил пленникам, что истязания продолжатся часа через два, а пока они могут отдыхать и набираться сил.
– А если тайник найдут, ты выполнишь обещание? – спросил у него Лапа. Он не питал особых надежд, что их участь смягчат, просто решил проверить, что скажет начальник ОГПУ.
– Посмотрим, – уклончиво ответил Калганов.
Командир отделения особого отдела позвонил Калганову в половине восьмого. Вести обрадовали начальника ОГПУ. Тайник обнаружили на том месте, где указал «медвежатник». Вокруг все действительно было заминировано, и саперы сразу же приступили к работе. В данный момент, по его словам, специалист осматривал дверь, ведущую в тайник, стараясь определить механизм замка.
– Даю вам два часа, – рявкнул на него Калганов, – выполняйте!
– Ну как? – поинтересовался Лапа, висевший на кресте и наблюдавший все это время, как троица «отморозков» обжиралась всяческими деликатесами из Торгсина.
– Нормально, – ответил повеселевший Калганов, – по-моему, ты не обманул. Посмотрим, что дальше будет.
Лапа посмотрел на Эльвиру. Та лежала с окаменевшим лицом и пустыми глазами, устремленными в пространство под потолком комнаты. Ее грудь равномерно вздымалась. Все тело покрывали ожоги. Она больше не плакала, не стонала и впала в состояние глубокого шока – лежала, словно восковая кукла. Осталось ей немного, да и ему тоже, судя по всему. Лапа никогда и подумать не мог, что окончит свою жизнь так бесславно, замученный какими-то больными ублюдками. В своем воображении он рисовал красивую смерть, достойную вора. И вот – мрачный финал. Лапа с ненавистью посмотрел на Калганова и подумал: «Жаль, что тот, кто рубанул его шашкой, не довершил начатое. За время, пока они не виделись, бывший приятель превратился в черт знает что: ширял лошадиные дозы «марафета», курил «план» и уничтожал людей самыми страшными способами. Видимо, нападавший здорово снес ему мозги».
Уже, наверное, в сотый раз Лапа обследовал свои кандалы, защелки, испытал на прочность звенья цепи, крепившие их к кресту, и пришел к выводу, что все безнадежно.
Роза встала и поменяла на патефоне пластинку. На этот раз были авторские песни. Зазвучал бодрый «Авиамарш»:
Мы рождены, чтоб сказку сделать былью,
Преодолеть пространство и простор,
Нам разум дал стальные руки-крылья,
А вместо сердца – пламенный мотор.
Вслед за Розой поднялась Берта. Продолжая жевать, она стала рыться в медицинских инструментах, разложенных на столе у дыбы.
– Что ж, продолжим, – громко провозгласил Калганов.
– Погоди, а как насчет быстрой смерти? – зло напомнил Лапа.
– Ну, так мы вас попытаем до утра и убьем, – с улыбкой ответил Калганов, – это достаточно быстро. Обычно мы пытаем дня по два-три.
– Ты, сука, попадешь за это в ад, – процедил сквозь зубы Лапа, ощутив в желудке неприятную судорогу от осознания близкой смерти.
– Мы уже в аду! – неожиданно визгливо вскрикнул Калганов, меняясь в лице. Он подскочил к «медвежатнику» и заорал ему в самое лицо: – Ад здесь! Разве ты не видишь, не чувствуешь запаха! Мы все обречены! Ад вокруг нас, и я заставлю тебя в это поверить, контра!
Лапа отпрянул, насколько это позволяли кандалы. Никогда в жизни он не видел такого страшного лица у живого человека. Тонкий шрам, деливший надвое лицо Калганова, побелел, и каждая половина жила словно собственной жизнью. Одна, с покрытым бельмом глазом, казалась мертвой, а другая, напротив, – живой и безумной. Она дергалась, лицевые мышцы сводили судороги, а в глазу светилась бездна. Превозмогая мистический ужас, Лапа внезапно резко подался вперед и ухватил Калганова за нос зубами. Начальник ОГПУ рванулся и отскочил назад, зажимая лицо одной рукой. Во второй у него появился «наган». А Лапа, улыбаясь, выплюнул кусочек носа под ноги палачу:
– Как тебе это, урод!
– Подохни! – гнусаво завопил Калганов и навел пистолет на «медвежатника».
Лапа закрыл глаза, приготовился к смерти, но выстрела не прозвучало. Он снова открыл их и увидел, что Калганов убирает «наган» обратно в кобуру, зло гнусавя при этом:
– Хотел легко отделаться, падла! Не выйдет!
Берта кинулась помогать шефу. Через десять минут тот опять сидел в кресле с бокалом коньяка и забинтованным лицом. Лапа вздохнул. Очередной его план улизнуть провалился.
То, что они делали в дальнейшем с Эльвирой, не поддавалось описанию. Ее вопли перекрывали гремевшую музыку и резали «медвежатнику» уши. Он закрыл глаза, однако ему на этот раз ничего не сказали. Палачи настолько вошли в раж, что уже ничего вокруг не замечали.
– Ну, вот и все, – произнес Калганов, обтирая тряпкой окровавленную шашку, – теперь займемся молодцем.
– Конечно, займемся, – с придыханием прошептала Роза, подмигнув «медвежатнику».
Берта, забрызганная кровью с ног до головы, в пропитанном насквозь кровью халате, приблизилась к кресту. Ее безразличные глаза скользнули по телу жертвы и расширились от страха. К этому моменту Лапа уже был близок к помешательству. Дыхание со свистом вырывалось из его груди. Глаза были дико вытаращены. Мышцы вздулись. В тех местах, где кандалы врезались в кожу, показалась кровь. На глазах у Берты одно из толстенных звеньев, державших правую руку «медвежатника», немного разогнулось, а крепление на другой руке слегка вышло из дерева. Послышался жалобный скрип креста.
– По-моему, мы с ним не справимся, – пробормотала она и попятилась. Лапа напоминал ей взбесившегося медведя, который вот-вот готов сорваться с цепи.
– Вкати ему успокоительного, – приказал Калганов, – а потом повесим его на крюк.
Берта виновато посмотрела на начальника, но не сдвинулась с места. Ей не очень-то хотелось остаться без носа или какой-либо другой части тела.
С недовольным видом Калганов открыл дверь и позвал охранников:
– Вот, надо этого битюга перетащить сюда и подвесить. Шевелитесь!
Бугаи-охранники, ростом поболее самого Калганова, приблизились к «медвежатнику». Один схватил его за правую руку, второй потянулся к левой. Задача казалась им простой, однако едва щелкнула первая защелка, Лапа с дикой силой вырвал освободившуюся руку из захвата охранника и одним ударом проломил ему голову. Гигант беззвучно рухнул сначала на колени, затем завалился на бок. В его глазах навсегда застыло удивление. Лапа врезал второму охраннику, но тот успел отстраниться, и удар оказался смазанным. «Медвежатник» лихорадочно расстегнул вторую защелку, и тут его атаковали все разом. Калганов и оставшийся охранник прижали к кресту, Берта вонзила в шею шприц с успокоительным, медленно ввела содержимое, но выдернуть иглу уже не успела. Лапа схватил ее одной рукой за горло и сдавил так, что у начальника медчасти выпучились глаза и язык вывалился. Роза сначала пыталась разжать его пальцы, затем била по руке кастетом, ударила в лицо. Калганов и охранник тоже продолжали его бить, удерживая вторую руку. Им казалось, что борются они не с человеком, а с изваянием из стали, не чувствующем боли. От свирепого рыка Лапы вздрогнул даже охранник, стороживший вход в казематы.