В кармане зазвонил мобильник.
— Алло.
— Макс, тебе лучше приехать в ресторан, — произнес голос Карла. — Управление контроля уже прибыло.
— Она сказала, что мы встретимся на ипподроме, — ответил я.
— Я вижу двух мужчин.
— Скажи им, пусть приедут сюда.
— Не думаю, что они согласятся. Похоже, кто-то умер, и они опечатывают кухню.
Они действительно опечатывали кухню. К моему приезду уже успели оклеить лентой все окна и теперь навешивали замки на двери и дверцы.
— Вы не имеете права это делать.
— Очень даже имеем, — ответил один мужчина, щелкнув большим бронзовым замком. — У меня приказ исключить появление здесь кого бы то ни было до того момента, как кухню проинспектируют и проведут ее обеззараживание.
— Обеззараживание? От чего?
— Понятия не имею. Делаю лишь то, что велено.
— И когда проведут обеззараживание? — У меня засосало под ложечкой.
— В понедельник или во вторник, — ответил мужчина. — Может, в среду, зависит от их занятости.
— Но это же ресторан. Как я могу принимать людей с опечатанной кухней? У меня на вечер заказаны столики.
— Сожалею, приятель, — сожаления в голосе не слышалось, — но твой ресторан закрыт. Не следовало тебе убивать.
— А кто умер? — спросил я его.
— Понятия не имею, — щелкнул еще один замок. — Ну, вот и все. Распишись вот здесь. — Он протянул планшет с зажимом, которым крепились несколько листков.
— И что здесь написано?
— Тут написано, что ты согласен на закрытие кухни, не будешь предпринимать попыток проникнуть в нее, а это, между прочим, уголовное преступление, готов оплатить мои услуги и использование спецоборудования и будешь нести ответственность, если кто-то еще попытается проникнуть сюда без разрешения совета графства или Управления контроля пищевой продукции.
— А если я не подпишу?
— Тогда мне придется брать ордер в суде и организовывать круглосуточный полицейский пост, за что тебе в итоге тоже придется платить. В любом случае кухня останется закрытой. Если ты подпишешь, инспектор придет завтра или в понедельник. С ключами от всех замков. Если не подпишешь — не придет.
— Это шантаж.
— Да, — кивнул он. — И обычно срабатывает, — улыбнулся и вновь протянул мне планшет.
— Негодяй. Нравится тебе твоя работа, так?
— Какое-то да развлечение. В сравнении с обычной рутиной.
— А чем ты обычно занимаешься?
— Собираю долги.
Мужчина он был крупный, высокий и широкоплечий. В черных брюках, белой рубашке, узком черном галстуке, белых кроссовках. Судя по тому, что напарник одеждой никак от него не отличался, такая уж была у них униформа. Я подумал, что не хватает только бейсбольных бит, чтобы подкрепить угрозы. И взывать к его совести смысла не имело. Таковая у него отсутствовала напрочь.
Я подписал.
Тем временем напарник мужчины приклеивал к окнам и дверям квадраты бумаги со стороной в восемнадцать дюймов. С надписями на каждом: «ЗАКРЫТО НА ОБЕЗЗАРАЖИВАНИЕ» И «НЕ ПОДХОДИТЬ». Большими красными буквами.
— А это необходимо? — спросил я.
Он не ответил, но я все понял без слов. Он всего лишь выполнял свою работу, делал, что велено.
И я не знал, исключительно ли по злобе он приклеил такой же квадрат на ворота, когда они покинули ресторан. И теперь проезжающие водители могли увидеть, что «Торба» пуста и здесь не смогут накормить даже шетлендского пони, не говоря уже о сотне человек, заказавших на этот вечер столики.
Карл появился из обеденного зала.
— Снаружи то же самое. Дверь из кухни на замке.
— И что ты предлагаешь? — спросил я.
— Я только что обзвонил большинство тех, кто заказал столики на сегодня, и сказал, что мы не работаем.
— Отлично. — Его оперативность произвела на меня впечатление.
— Некоторые сказали, что и не собирались приходить. Другие присутствовали на вчерашнем обеде и ночью настрадались, как и мы. Многие слышали о массовом отравлении.
— Кому-нибудь известно, кто умер? — спросил я.
— Понятия не имею. Я вопросов не задавал.
— Нам надо бы сказать сотрудникам, что сегодня они могут не приходить.
— Уже сказал. Во всяком случае, большинству оставил сообщения. И повесил объявление на двери кухни. У всех выходной на уик-энд, и на работе их ждут в понедельник утром.
— Ты объяснил, почему?
— Нет, — ответил Карл. — Подумал, что с этим можно подождать. Пока мы не знаем, что случилось. — Он вытер лоб ладонью. — Господи, я ужасно себя чувствую. Весь в поту, но мне холодно.
— Со мной та же история. Но, полагаю, на сегодня работа у нас закончена. Тракторостроителям из Висконсина придется искать себе других рестораторов.
— Почему?
— Потому что начинка для пирожков в холодильной камере, а двери под замком.
— Нет-нет. Я загрузил все в микроавтобус до прибытия этих людей. — Карл указал на «Форд Транзит», который мы использовали, если гостей приходилось обслуживать в другом месте. И сейчас микроавтобус стоял у двери на кухню. — Летние пудинги тоже там. — Он улыбнулся. — Не успел только выцарапать спаржу и молодой картофель, но, думаю, мы сможем купить и то и другое в Кембридже.
— Какой же ты молодец! — Я не мог скрыть своего восхищения.
— Так будем кормить этих тракторостроителей?
— Безусловно. И на этот раз их хвалебные отзывы нужны нам, как никогда. — Меня прежде всего волновала моя репутация, но я же не мог знать, чем закончится этот ленч.
Карл сел за руль «Транзита» и поехал к ипподрому. Я последовал за ним в своем стареньком «Фольксвагене Гольф», которым страшно гордился, когда в двадцатилетнем возрасте купил его на призовые, полученные за победу в телевизионном кулинарном конкурсе. С тех пор прошло одиннадцать лет, я наездил на «Гольфе» более ста тысяч миль, возраст автомобиля уже начал давать о себе знать, но я все равно питал к нему самые теплые чувства и не хотел менять на новый. Тем более что, стартуя на зеленый свет, он еще мог обогнать многих и многих.
Я припарковался на автостоянке для сотрудников, рядом с помещением для взвешивания, и зашагал к дальнему концу трибуны, где Карл уже разгружал микроавтобус. Там меня встретили две женщины средних лет: одна — одетая по погоде, в зеленом твидовом костюме, шерстяной шляпке и коричневых сапожках, вторая — в алой шифоновой блузе, черной юбке и остроносых черных кожаных туфлях на высоком каблуке. Черные завитые волосы падали на плечи.